Песнь волчьей крови

— Значит, ты не имеешь пристрастия к горячительным напиткам, — выезжая из гаража, начал непринужденную беседу Рудольф, — и имеешь привычку пристегиваться ремнем даже для того, чтобы проехать девятьсот метров по одностороннему движению.

— Мне всего семнадцать, отчего всех ужасов алкоголя я еще не имела возможности испытать, а пристегивание меня успокаивает. Не хочешь пристегнуться? — попыталась сыронизировать я.

— Не нуждаюсь, — улыбнулся в ответ Рудольф, заглянув мне прямо в глаза, снова отведя свой взгляд от дороги.

— Достаточно… — начала я и… Запнулась! Я впервые видела, как он улыбался, и эта улыбка была предназначена мне! Это стопроцентное комбо! Меня едва не разорвало от эмоций, еще ни разу не испытываемых мной прежде.

— Достаточно? — многозначительно переспросил Рудольф, заставив меня почувствовать себя дурой. И где только было моё завышенное IQ в моменты общения с этим человеком?

— Достаточно самоуверенно, — выдохнула я, мысленно едва не казнив себя, после чего прислонилась головой к подголовнику. — Смотри, пожалуйста, на дорогу, — едва не плача, попросила я. Уловив моё настроение, Рудольф перевел взгляд на дорогу и очень интересно, словно причмокнув, щелкнул языком, что прозвучало как «понятно».

— Должен отдать должное Каю — у моего племянника отличный вкус, — вдруг произнес он, после чего снова посмотрел на меня, но я решила не реагировать и продолжать смотреть на свои руки, лежащие на моих коленях и сплетенные между собой пальцами. — Приходи завтра на посиделки с костром у озера.

— Нет.

— Почему?

— Я могу быть подругой вашей семьи, но не её частью. Не хочу вводить вас в заблуждение.

— Я тебя приглашаю не из-за Кая.

Он нагло не договорил, и меня так и подмывало спросить его, из-за чего же он решил меня пригласить, но я решила не растрачивать остатки своего незначительного самолюбия и через силу подавила в себе любопытство.

— Ровно в семь.

— Я подумаю.

— Чтобы пришла, — прищурился Рудольф, еле заметно улыбнувшись глазами.

— Звучит так, словно ты зовешь меня играть в свою песочницу.

— Я еще и своими лучшими игрушками поделюсь, — подыграл мне парень, чем немного разрядил обстановку.

— Откуда такая щедрость?

— Я похож на жадного человека?

— Хммм… — Сдвинула брови я, словно всерьез задумавшись над его вопросом. — А почему нет?

— Мне нравится твой бунтарский дух, — вдруг усмехнулся собеседник. — Как тебе осень в Грей Плэйс?

— К сырости осенней вовсе не готов — не сварил глинтвейна, не купил котов, — тяжело выдохнула я, процитировав слова одной своей подруги, чем снова заставила Рудольфа улыбаться. — На самом деле я люблю осень.

— А мне больше нравится лето, зато Кай у нас фанат осени, — ответил Рудольф, отчего моё настроение, едва начинающее выравниваться, вдруг снова упало, и я больше не собиралась его поднимать. Я промолчала. — Не хочешь разговаривать?

— Есть интересная и короткая тема, которую мы успеем окончить до парковки у моего дома?

— Тебе нравится Кай?

— Это весьма деликатная тема…

— Я его дядя.

— Только не говори, что ты вправе знать всё о своем племяннике, потому что я отвечу тебе, что это нарушение личного пространства.

— Значит, нравится.

— Нет… Как друг, — запуталась я и выдала свой ответ, отчего сразу же на себя разозлилась.

— Вы еще дети, чтобы играть в серьезные отношения, — весело усмехнулся Рудольф.

— Все мои подруги уже давно встречаются с парнями, — начиная сердиться, прищурилась я, как раз в момент, когда Рудольф остановился напротив моего дома.

— Ты меня не слушаешь — я говорил о серьезных отношениях, а не о детских драмах.

— Ты назвал меня ребенком? — сдержанно спросила я, всё же не скрывая злости.

— Ты и есть ребенок.

Помешкав, я вдруг неожиданно даже для самой себя врезала кулаком прямо ему в грудь, но он совершенно не отреагировал, словно был вырезан из камня.

— Сам ребенок! — не выдержав, психанула я и, выпрыгнув из танка, громко захлопнула за собой дверцу, злясь на его улыбку и на то, что повелась на его провокацию, чем фактически утвердила за собой статус сопливого дитя.

15. На вкус — бред

Всю ночь я думала только о том, как я зла на Рудольфа и как сильно хочу врезать по его наглой физиономии. От злости я даже подушку во сне стукнула, проснувшись посреди своего «коронного» сна с горящим ржаным полем. Я даже солнечным днем не смогла толком насладиться, из-за навязчивых мыслей о Рудольфе и ощущении, будто он меня вчера уделал.