Песнь волчьей крови

— Помнишь вечер у костра? — тяжело выдохнул Рудольф. — Мы ввели тебя в транс посредством музыки и специй в мясе, после чего Олуэн попросила назвать тебя своё имя и род. Точнее говоря — она обращалась не к тебе, а к твоему родителю. Ты назвала имя, но твоё биополе оказалось слишком сильным и буквально вытолкнуло нас из твоего подсознания, так что род ты не произнесла, что, к тому моменту, уже было без надобности — нам было достаточно имени. Ты его помнишь?

— Гарольд? Гловер? Гордон? — облокотив подбородок о ладонь и прислонив указательный палец к виску, начала гадать я.

— Годфрид.

— Ты сказал «оборотень»? — наконец придя в себя, нервно хихикнула я и сразу же сдвинула брови, призывая свой здравый смысл вернуться на место и не покидать своих позиций.

— Оборотень. То есть монстр из фильмов ужасов.

— Угу. Классно. Поняла. Это всё, что мне нужно знать? Теперь я могу уйти?

— Мы тебя не держим… — начал Рудольф и, услышав это, я сразу же попыталась встать, но он дотронулся до моего колена своей рукой, тем самым заставляя меня сесть на место. — Это значит, что ты уйдешь отсюда сразу после того, как я договорю. Потому что, для твоего же блага, я должен объяснить тебе, что именно происходит.

— Ладно, — тяжело выдохнула я, сжав кулаки. — Продолжаем… Оборотни — они существуют и они — это вы и немного я, так как мой отец «оно».

— Мы не оборотни…

— Облегчение, — гулко выдохнула я. — Я уже думала, что этот бред не закончится…

— Оборотни — запрещенная каста, существование которой почти свелось к нулю. По факту, во всем мире осталось не более дюжины оборотней. Мы — полуоборотни, потомки оборотней, и наша численность намного превосходит их. Обычно полуоборотни создают семейные союзы с полуоборотнями, рождая себе подобных. С учетом того, что в мире почти не осталось оборотней, чадо от чистого оборотня — редкость. Ты — редкость.

— Понятно, — заморгала я, не в силах дождаться, когда же мне можно будет покинуть этот театр абсурда.

— То, что произошло с тобой вчера — это только начало. Можно назвать это репетицией перед обращением. Вчера было первое новолуние после твоего восемнадцатилетия — момент, когда дитя, рожденное от женщины и оборотня, познает отцовскую силу, текущую в его венах. В следующий раз и в дальнейшем ты будешь обращаться каждое полнолуние. Но с момента своего первого полнолуния у тебя будут…

— Что? — округлила глаза я.

— Отрастать уши и хвост.

— Я-то думала, что я полностью буду превращаться в зверя, — с иронией, которую никто не заметил, произнесла я.

— Полностью обращаются только оборотни. Ты полуоборотень — будешь оставаться в человеческом облике, с ушами и хвостом волка. Это будет повторяться снова и снова, один раз в месяц, как по часам. В полнолуние с полночи до рассвета.

— Хорошо. Как-нибудь переживу, — продолжала подыгрывать я, лишь бы меня поскорее отпустили из логова наркодилеров.

— Ты совершенно не слышишь, что я тебе говорю, — тяжело выдохнул Рудольф. — И еще… Между мной и тобой импринтинг.

— Хорошо, — закивала головой я, совершенно не понимая, о чем идет речь. — Я имею в виду, что мы как-нибудь переживем это. Время лечит…

— Импринтинг — это пожизненно.

— Это не смертельно? — округлила глаза я. — С этим долго живут?

— В нашем случае — около тысячи лет.

— М-м-м… — снова потерла переносицу я.

— По-видимому, стоит объяснить тебе, что такое импринтинг.

— Да, было бы неплохо. Давай сейчас же решим эту проблему, пока она не переросла в… Во что она может перерасти?

— В брак.

— В брак. Что?!

— Я тебе снился?

— Что? — переспросила я, всё еще пребывая в шоке от того, что с рабством я угадала, вот только не подозревала, что оно будет брачным.

— Снился ли я тебе.

— Нет, — интуитивно солгала я.

— Значит снился. Как давно?

— Твоё лицо начало сниться относительно недавно, но…

— Но?

— Твой силуэт или… Что-то вроде твоего…

— Биополя?

— Назовем это биополем. Твой силуэт с биополем были и прежде… С детства. Да, ты мне снился всё то время, которое я себя помню.

— Ты мне впервые приснилась за несколько десятилетий до твоего рождения.

— Что?

— Скорее всего, ты начала мне сниться после рождения твоей матери. Я знал, что ты должна родиться для меня.

— Что?! — всё больше заходила в омут шока я. — Это можно как-нибудь отменить?!

— Импринтинг — это помолвка душ, которую ничем и никем невозможно разорвать.

— Нет-нет-нет… Никакого брака! Мне только восемнадцать…

— Мне тоже всего лишь семьдесят…

— Я не о возрасте. Сколько?! Пффф… Прекрати. Прекратите вы все. У меня сейчас голова расколется. Можно мне уйти домой? — я из последних сил боролась со слезами, подступившими к глазам.

— Мы отпустим тебя домой, но ты не должна глупить.

— Хорошо, — решила согласиться я со всем, что мне скажут, чтобы только поскорее выпутаться из этой истории. В этот момент мне было откровенно наплевать на то, что Рудольф имел в виду под словом «глупить».

— Ты не узнала и одного процента из того, с чем столкнулась. Я дам тебе Летопись Бирюка, которую ты должна будешь вернуть мне в целости и невредимости. Понятно?