Песни и люди. О русской народной песне

Еще девица садочком шла,
Да раскрасавица зелененьким.
На ней платьице алёшенько,
Да у ей брови чернёшеньки.
Да во правой руке розовый цветок,
Да во левой руке немецкий веерок.
Девка веером помахивает,
Да на ей молодец поглядывает:
«Да уж ты лестна, прелестна моя,
Да красота неоцененная твоя!
Да уж я сколько бесед испрошел,
Да тебя лучше и краше не нашел!»

В свою очередь восхвалялся и «жених»:

Все вечор сокол, да все вечор ясён
Сыры боры, сыры боры, темны лесы облетал,
Как Егорушка да Иванович
Свои кудри, свои кудри, свои кудри расчесал,
Два словечка, три словечка, весь десяточек сказал:
«Ты, Татьянушка, ты, Васильевна,
Взглянь-ка, радость, взглянь-ка, радость, погляди-ка
на меня —
Сколь я хорош, сколь я пригож —
Наливная ягода, наливна, сах*рная,
Говорить гораздная!»

В величальных игровых припевках молодая пара сопоставляется с солнцем и месяцем, звездою и зарею, с нарядной парой царственных птиц — павлинов, с лебедем и лебедкой, с цветком и ягодкой и т. п. Молодец дарил девушке плис, бархат, зеркала, богатое платье, ленты, лакомства; девушка отдаривала его своим венком. Оба, по словам припевки, сияли красотой («у голубя — золотая голова, у голубушки его — бриллиантов вороток»). Нарядные полушуточные игровые величания подводили к торжественным величальным песням свадебного обряда.

Величания свадебные были особенно красивые, словно облитые золотом, украшенные жемчугами и яхонтами, сверкавшими из их строк. И здесь символами счастливого соединения служили образы охоты, рыбной ловли, совместной еды и питья, совместной пляски и т. п. По синему морю на богато украшенном корабле плыл молодец; он случайно ронял в воду свой золотой перстень, слуги по его приказу закидывали в море шелковые сети и выуживали трех драгоценных окуней: «еще первый был окунь — золотой хвосток, а второй окунёк — изумрудный бочок, а последний окунёк — алмазный глазок»; с этими окунями-подарками жених отправлялся к невесте; невеста сравнивалась с гуляющей в саду павой, белой лебедью, рыбкой, алой калиной, цветущей веткой винограда; песня расхваливала ее красоту, ум, богатство, жемчуг и золото в ее кудрях. Жених сопоставлялся с лучистым месяцем, звездами, яркими цветами; родился он под звон колоколов; он умен, наряден, красив; особенно красивы и причудливы его кудри:

Кудри русы завивалися,
Жемчугом кудри пересыпалися,
Серебром кудри увивалися.
Завила кудри сестра родная,
Под окошечком она сидючи,
На светел месяц глядючи,
На часты звезды взираючи,
Со воды узор сонимаючи…

Ни один поэт-профессионал не создавал такого образа — кудрей, извивы которых были бы сходны с извивами речных струй, бегущих ночью под блеском звезд и месяца. Но песня шла и дальше: жених приезжал к невесте нарядный, разукрашенный, сияющий лучами, как молодой месяц, цветущий, как черемуха весной. Жених — охотник, воин, победитель; при его появлении на лугу расцветают цветы и травы, вещие птицы предсказывают ему почести и славу; орел предлагает ему перенести его к невесте на своих крыльях, олень золотые рога хочет прийти к нему на свадьбу:

Не разливайся, мой тихий Дунай,
Не затопляй зелены

е луга,Зеленые луга, шелков*ю траву!
Ой, по травушке ходит олень,
Ой, ходит олень — золотые рога.
Некому оленя убить, погубить,
Убить, погубить и поранити.
Ой, взялся, принялся един господин,
Един господин, разудал молодец.
Перед ним оленюшка взмолился:
«Не бей, не стреляй, разудал молодец!
Не в кое время тебе пригожусь:
Будешь жениться — на свадьбу приду,
На свадьбу приду, всех гостей взвеселю,
Паче всего — невесту твою,
Невесту твою, лебедь белую».