Песни и люди. О русской народной песне

В эти «случайные» и немногочисленные записи попали древние календарные величания «виноградин»; исполнители называли их так по припеву «виноградие краснозеленое», который повторялся в этих текстах через каждую строчку; это название сохранилось за ними и в фольклористике. Мы, молодые тогда советские фольклористы, направившись через два десятка лет после Ончукова в те же края и в те же деревни, уже не случайно, а специально разыскивали и записывали эти редкие памятники народной поэзии. Сюжетов «виноградий» было мало, как отмечал и Ончуков, но нам удалось найти много их вариантов — один лучше другого — у разных певцов.

Север — единственное место, где вообще «виноградин» были найдены собирателями. Теперь даже и на Печоре мало кто их помнит; но в 1920-х годах было много знатоков старинного обряда «ходить с виноградиями», и эти знатоки-старики охотно рассказывали нам, как происходило дело.

— Это ребята да молодежь по избам ходили, а порой и бедные женки да вдовки одинокие. Ходили, пели, звезду из бумаги, лентами убранную, на палке носили. Придут на крыльцо, попросятся в избу, их и пускали. За песни и деньги давали по мелочи, и пироги или лепешки. А бывало, что и мясо, и пряники, — у кого что запасено было. Что пели? А вот послушайте.

И рассказчики затягивали:

Уж мы ходим, не ходим по Нову-город*,
Да виноградие красно-зеленое,
Уж мы ищем, не ищем господинов двор,
Да виноградие красно-зеленое.
Господинов двор на горе высоко,
На горе высоко, в стороне далеко,
На семидесят верстах да на восьмидесят столбах.
Что на каждом столбу да по маковке,
Что на каждой на маковке — по жемчужинке,
Что на каждой на жемчужинке — по крестику,
Что на каждом на крестике — по кисточке,
Что на каждой на кисточке да по ленточке,
Что на каждой на ленточке по свечке горит.
Ты дозволишь ли, хозяин, к широку двору прийти,
Да на круто крыльцо взойти, за витое кольцо взять,
Спо новым сеням пройти, в нову горницу зайти,
В нову горницу зайти, против матицы стать,
Нам еще того повыше — на лавочку сесть,
Нам на лавочку сесть да «виноградие» спеть,
«Виноградие» спеть, в дому хозяина припеть,
В дому хозяйку опеть…
Как хозяин в дому — красно солнышко,
А хозяйка в терему — светел месяц,
Малы деточки — часты звездочки…

Рассчитывая на щедрую оплату, певцы вкладывали в свои песни самые счастливые пожелания, самые красивые образы. Народная поэтическая фантазия украшала жилье величаемых хозяев богатыми деталями: наряду с «подворотенкой хрустального стекла» поминалась «надворотенка чистого серебра» и щеколда из ценного «рыбьего зуба» «не простой рыбки — осетровинки». В горнице, по словам величания, стояла «кроватка тесова» с ножками «точеными, позолоченными», «у кроваточки бочок — золотой рыбки зубок», а на пуховой перине лежала простыня «не простого полотна» и «одеяло черна соболя». Поминался и несокрушимый железный тын вокруг хозяйских хором («на всякой тынинке — по луковке»), и пестрые вереи с золочеными подворотнями, и шелковая трава на дворе, по которой прыгали и резвились ценные пушные звери — «куна со куняточками»; поминалась и роспись, и резьба на избе, и огни вокруг, и жемчуга, рассыпанные по ступеням крыльца…

Так славили многодетного главу семьи и его супругу. Это было «виноградие семейное». «Виноградие новобрачным», не успевшим еще обзавестись большим семейством, желало молодым побольше потомства и любовного счастья. Конечно, и тут, как и в «виноградиях семейных», упоминалось красивое, нарядное жилище, служившее символом богатства и достатка в доме.

«Виноградие девье», исполнявшееся в честь хозяйской дочери, девицы на выданье, привлекало уже другие образы, высказывало другие пожелания: