Песни и люди. О русской народной песне

Ты пади, пади, моя роса, моя росынька, на темные на леса,
Пади, роса, на темные леса, на дремучие.
А ты пади, тоска, пади на моего ли на дружка…

Ох ты, полынь ли, полынюшка, ох, полынь горькая,

Заняла ли ты, полынюшка, в саду местечко,
Что не то ли то м*стечко, место плодородное,
Ох, плодородное мест*чко хлебородное,
Ох, хлебородное местечушко, эй, вот огородное.
Да где же ты, полынюшка, в саду выросла?
Где чернослив-от растет да виноград цветет…

… Из лучей-то, лучей не туманчик с неба да выпадает,

Из туманчика частый мелкий дождик поливает.
Только прибил и примочил шелковую траву.
Прилегла-то травка возле самой земли корешок…

Такие беглые зарисовки для движения сюжета самодовлеющего значения не имеют, но ими создается мастерски написанный фон для мелькающего в тексте сюжетного мотива:

Ай, да една-то в поле да дорожечка пролегала,
Она ельничком-березничком да зарастала,
Да еще сухим-то ли горьким осинничком ее да заломало…

Подобран ряд образов с горестным символическим значением — дорога, заросшая и непроходимая, ельник, горькая да еще и сухая осина. Судя по зачину, песня радостной не будет, и действительно, дальше молодец вздыхает и сокрушается о невозможности встретиться с любимой. Таким символическим намеком на горе (разлуку) стоит в поле одинокая покривившаяся березка, на которую печально смотрит девушка, покинутая любимым; в этой песне к образу-концовке, вобравшему в себя, как в фокус, все эмоциональное наполнение песни, устремлен весь текст. Таким символичным образом горя (бесприютности, сиротства) становится мрачная колючая елка, склонившаяся над раненым и умирающим солдатом. Подобных примеров не перечесть.

Традиционные представления о символической окраске того или иного предмета создают иной раз всю обстановку в песне: снег — понятие, связанное с холодом, забвением, гибелью; снег губит цветущую зелень, радость сменяется горем:

Ой, не во времечко белы снежки выпали,
Ой, снеги выпали не зимой, не зимой они, не осенью,
Ой, не осенью… по весны по красной,
Ой, по весны по красноей на землю они на талую,
Ой, на землю-то на талую, на траву на мур*вую,
Ой, на муравую, на цветы лазоревы, ох, на цветики лазоревы…

Символ вырастает в народной песне в результате применения различных художественных приемов, среди которых один из наиболее часто встречающихся — психологический параллелизм, т. е. сопоставление двух образов — одного с буквальным, другого с иносказательным значением.

Там горючий-то камень разгорается,
А душа ль милой-то мой разнемогается…

Да не по-летнему солнышко зимою греет,

Да не по-прежнему отец с матушкой сына любят…

Разыгралася в поле да куница да она перед соболем,

Слезно-то сплакала красна да девица да она перед молодцем…

Многократно повторенные в песне сопоставления образов и понятий (девушка — куница, лебедь, березка, яблонька; молодец — драгоценный соболь, быстрый сокол; роса — слезы; любовь — палящий огонь и т. п.) делают такие параллели привычными, закрепляют их в сознании поющего и слушателя и наконец превращаются в символ.