Песни и люди. О русской народной песне

Общеизвестен научный подвиг П. В. Киреевского, сделавшего запись народных поэтических произведений основным делом своей жизни. Вряд ли нужно повторять подробное описание того, как он организовал сбор из уст народа былин, стихов, лирических песен и других фольклорных памятников, — об этом тоже рассказывается в специальных исследованиях[13]. Вспомним только, что те тысячи текстов, которые оказались в его руках, явились плодом огромной работы не только самого инициатора этого дела, но и результатом трудов Пушкина, Гоголя, Даля, Кольцова, Языкова, Якушкина, Снегирева и десятка других энтузиастов-собирателей, которые несли Киреевскому свои записи, сделанные большей частью в губерниях средней России, в Поволжье, в Подмосковье. Немногочисленные записи были доставлены и из районов Русского Севера — губерний Архангельской, Вологодской, Олонецкой, Пермской.

Какая основная идея руководила Киреевским и его соратниками в работе над собиранием народных песен? Они гордились русской историей, верили в высокий духовный облик русского человека, стремились доказать красоту и самобытность национальной русской культуры путем показа родного фольклора. «Народными» для Киревского были песни старинные, сохранявшие отголоски русской истории и быта, традиционные образы, лексику. Излагая в разных заметках, предисловиях и примечаниях свои мысли о народной песне, Киреевский считал, что «новые» песни — литературные, песни-романсы, лирика города — по сравнению с «древними» далеко не обладали равноценными достоинствами, так как уродовали язык, искажали художественную форму, заменяли простоту и благородство традиционной песенности вычурной манерой выражения и скудостью идейного содержания. Романсы и стилизации «под» народную песню им откидывались, признавались только «чисто народные» песни, т. е. традиционные, записанные из уст крестьян. Таких «чисто народных» песен в составе песенных изданий своих предшественников (кроме «Собрания» Чулкова) Киреевский находил очень мало.

Свои записи и записи своих корреспондентов Киреевский снабжал примечаниями, указаниями на места записи, вариантами отдельных слов и строк, — словом, его работа по подготовке к печати собранных им песенных материалов являлась в научном отношении очень большим шагом вперед по сравнению с работой Чулкова. Но песенное собрание его частично увидело свет только через несколько десятилетий после его смерти, а полностью не напечатано еще и сегодня.

Работа Киреевского и его сотрудников протекала в ту пору, когда проблема народности русской культуры и искусства, постепенно выдвигавшаяся в центр внимания передовой общественной мысли, тесно связывалась с проблемами крестьянской культуры и крестьянского художественного творчества. К началу второй половины XIX века крестьянское искусство и, в частности, крестьянская песня по-новому раскрывается перед глазами общественности. Романтические абстрактные описания, обобщающие картину быта русского народа в идеализированных тонах патриархального благополучия, устраивают теперь только немногочисленных исследователей, еще стоящих под знаменем «православия, самодержавия и народности», понимаемых в самом реакционном смысле. Передовая же общественная мысль все настойчивее требует документальных данных, конкретных фактов, правдивых записей и описаний.

В 1840-х годах начинает работу Русское географическое общество. Оно рассылает свою программу для собирания сведений о народной жизни по всем уголкам России. Множество добровольцев, культурных работников на периферии — учителей, студентов, врачей и др. — принимаются за собирание материалов по этнографии родного края, в том числе и за собирание народных сказок, пословиц, песен. Некоторые из записанных песенных текстов печатаются в периодических изданиях, другие помещаются в сборники, где материал объединяется по признаку локальному (сборники областные) или по признаку условно понимаемого «жанра». Все это — песни, идущие, как правило, от глубокой старины. Они подбирались специально по признаку традиционного колорита и потому не могли отражать объективную картину тогдашнего народного песенного репертуара, хотя сами по себе имели очень большую ценность для науки.

Между тем репертуар этот с каждым десятилетием усложнялся и рос. Во второй половине XIX века наряду с крестьянскими песнями в народном обиходе появляется быстро растущий городской фольклор — песни, возникающие в кругу мещанства, купечества, мелкого чиновничества и т. п.; появление этих песен, естественно, вызывается ростом и развитием питающей их социальной среды. Вместе с тем в крестьянский репертуар начинают проникать некоторые романсы и «русские песни» поэтов 1820–1830-х годов, переходящие из барских гостиных через девичью и лакейскую к дворне, а оттуда — в деревню. В последней четверти XIX века народный репертуар пополняется сначала несмелой, но постепенно крепнущей струей рабочего фольклора, звучащего на рубеже XIX–XX столетий уже вполне отчетливо в общей массе городских песен.