Песни и люди. О русской народной песне

С 1884 г. поисками традиционной народной песни начинает заниматься только что созданная при Географическом обществе специальная Песенная комиссия. Председатель ее, Т. И. Филиппов, человек крайне реакционных убеждений, видел в традиционных песнях силу, способную противостоять новым веяниям в народной поэзии, усилившимся в конце XIX века. Первый пункт инструкции, которой должны были руководствоваться члены Комиссии в своей собирательской работе, гласил: «Записывать исключительно древние напевы». Этим тоже отметалась всякая возможность получить фактическую картину народной песенности, существовавшую в действительности в те годы, собрать данные для исследования социальной роли песни в народном быту. Но каковы бы ни были побуждения членов Комиссии, она делала большое и нужное дело: за первые десять лет ее существования экспедиции РГО собрали около 750 традиционных песен — количество, по тем временам очень значительное и представляющее большую ценность для русской фольклористики.

Первые поездки за песнями Географическое общество организовало на Русский Север. Летом 1886 г. секретарь Песенной комиссии Ф. М. Истомин и музыковед Г. О. Дютш выехали в Архангельскую и Олонецкую губернии. Через семь лет, в 1893 г., Ф. М. Истомин и С. М. Ляпунов работали в губерниях Вологодской, Вятской и Костромской. Обе поездки дали по большому тому крестьянских песен обследованных районов. Музыкальные тексты в них давались в сопровождении текстов словесных, приводившихся полностью. Жанровый состав этих сборников был разнообразным — от духовных стихов и былин до песен календарных, величальных и бытовых лирических. Встречавшиеся собирателям «новые» песни, согласно инструкции Комиссии, в расчет не принимались, а если и попадали случайно в полевые записи, то при подготовке материалов к печати изымались[14]. Только песенной классикой наполнены и другие крупные музыкальные издания второй половины XIX века.

За первыми экспедициями Песенной комиссии РГО последовали дальнейшие. Материалы каждой экспедиции печатались под одним и тем же названием — «Песни русского народа» с указанием районов записи и именами собирателей. Серия этих сборников была в основном обращена к музыковедам: после сборников Истомина — Дютша и Истомина — Ляпунова последующие, значительно более мелкие, давали словесные тексты зачастую не полностью, фрагментами, иногда только в порядке подтекстовки к нотам. Последний сборник «Песен русского народа» вышел в 1907 г.

Работа Песенной комиссии на этом прекратилась. Но запись народных песен уже шла по всей стране. Она осуществлялась силами и специалистов, и любителей, и научными обществами. Очень большое количество традиционных песенных текстов, собранных и опубликованных в XIX — начале XX в., оказалось подлинным сокровищем русской национальной культуры, переданным дореволюционной наукой фольклористам советской эпохи.

ПЕВЦЫ И ФОЛЬКЛОРИСТЫ

Нашим предшественникам мы отдали дань глубокой благодарности. Но сами мы должны были работать иначе.

Да, конечно, мы тоже ставили своей задачей собирать и исследовать фольклор. Но нам с первых же лет работы следовало очень расширить поле наблюдений и брать материал не только традиционный, но и более новый, чтобы получить объективную картину современной народной песенности. Вместе с тем нам предстояло собирать не только словесные и музыкальные тексты, но и другие сведения вокруг них, которые не интересовали фольклористов в прошлом.

Огромный песенный материал, собранный за полтораста лет после Чулкова, представлял собой записи текстов с минимальным количеством комментариев. Конечно, уже и в XIX, и в начале XX века песни обрядовые, игровые, плясовые записывались вместе с окружавшим их более или менее подробным этнографическим материалом. Но песни лирические собирались и публиковались безо всяких пояснений. Самые краткие сведения о месте записи (или об издании, из которого песня была перепечатана), в лучших случаях — фамилии собирателя и исполнителя — это было почти все, что можно было извлечь из дореволюционных публикаций. Ни более подробных паспортных данных, ни наблюдений над бытованием песни, ни обстановки и условий записи, ни данных об отношении к своему репертуару самих певцов — ничего этого почти никогда публикаторами не сообщалось: для тех задач, которые преследовала дореволюционная наука, все это не требовалось.

Но для советских фольклористов народная песня с самого начала была не только художественным материалом, но и важным фактором в плане социологического изучения народного быта. Мы не могли не собирать сведений об ее живом бытовании и общественной роли в деревне, об ее истории, о передаче традиции, о специфике репертуара в той или иной местности; нам нужно было знать биографии певцов, нужно было учитывать очень многое, связанное с условиями жизни и общим составом народного фольклорного календаря, его изменениями за последние десятилетия перед Октябрем и т. д. Очень важен был и вопрос об отношении самих хранителей традиционного фольклора к работе собирателей.