Песни и пляски смерти имени МПМ

МУСОРГСКИЙ. Вот! Очень я смерти боялся. До чёртиков, до белой горячки… Называл её злой, то проклинал, то лестью разливался, а то и запанибрата, будто на равных мы. Ошибка! Смерть надобно уважать, её любить надо. Без неё мы – ничто, тьфу, пустая рюмка, один звон, без содержания. Мы – блохи, она – королева! Смерть переносит нас на себе, как блошек, в другой мир, в другую жизнь, в вечность, а мы… всё копошимся, суетимся, лапками ломкими упираемся…

ДИРИЖЕР. А мы туда не хотим. Зачем нам вечность?

МУСОРГСКИЙ. Забыли литературу великую? (Грозит пальцем) «Ведь мы играем не из денег, а чтобы вечность проводить.»

(Чокаются. Выпивают)

ДИРИЖЕР. Значит, вы писали о смерти, потому что боялись её?

МУСОРГСКИЙ. Да уж… Над нами сумрак неминучий.

ДИРИЖЕР. Но разве бывает по-другому? Смерть – штука неприятная. Как её любить?

МУСОРГСКИЙ. Учтите, никакая она НЕ штука. Это персона! У неё есть имя. На самом древнем языке, мёртвом, её зовут Яма. И место, где я теперь обретаюсь, зовется Яма. Какая ирония! Оттуда можно выбраться единственным способом – уплатив по долгам, как из долговой ямы, куда я чуть не угодил однажды. Закрыл долги – шлагбаум на границе откроют – свободен – можешь упокоиться. Вот я и хочу расплатиться. Помогите, голубчик, способствуйте!

ДИРИЖЕР. Не знаю, каким образом…

МУСОРГСКИЙ. (Вздыхает, разводит руками) Все мы – люди… недотепы.

ДИРИЖЕР. Но вы-то! Вы с ангелами общаетесь!

МУСОРГСКИЙ. (Удивленно) С чего вы взяли? (Озирается по сторонам) Я, однако, засиделся тут с вами. Давайте на посошок и прощайте.

ДИРИЖЕР. Давайте встретимся завтра на этом же месте.

МУСОРГСКИЙ. Завтра концерт, я на улице афишу видел. (Улыбается) Как же приятно лицезреть собственное имя на афише крупными буквами: Модест Мусоргский. Так я приду к вам в концерт.

ДИРИЖЕР. Вы хотите послушать?

МУСОРГСКИЙ. Отчего же не послушать достойного мУзыкуса. А там, глядишь, и надумаете, заодно со мной… Я вам дело предлагаю, голубчик вы мой.

(В КАФЕ ВХОДИТ ШЕФ. На ней ярко-зеленый клубный пиджак, узкая юбка и капитанская фуражка. В руке дорогая сумка и айфон. Подходит к столику.

МУСОРГСКИЙ ВСТАЕТ, ПОШАТЫВАЯСЬ, КЛАНЯЕТСЯ ДАМЕ)

ШЕФ. (Громко) Господа, какое счастье видеть вас вместе, какая удача! Вам удалось-таки слиться в творческом экстазе.

МУСОРГСКИЙ. Тише, тише. Piano, piano.

(ДИРИЖЕР безвольно сидит на месте. ШЕФ снимает свою фуражку и водружает её на голову Мусоргского)

ШЕФ. Милейший, вы не забыли, что мы в одном клубе?

МУСОРГСКИЙ. Офицер лейб-гвардии Преображенского полка к вашим услугами, сударыня. Почту за честь.

ШЕФ. Пора на выход. (Форте) Шаго-ом марш!

МУСОРГСКИЙ. Пьяно-пьяно… ох как пьяно…

(МУСОРГСКИЙ отдает под козырёк и нетвердым шагом направляется к выходу.

ШЕФ передразнивает походку Мусоргского, включает айфон и, как «под фанеру», раскрывает рот под звуки »Ах ты, пьяная тетеря» М.Мусоргского)

ШЕФ. «Ах ты, пьяная тетеря, где ты по свету шатался, с кем, бесстыдник, ты таскался?

Аль с родными пировали, жен да деток вспоминали?

Аль за родных, что в могиле, бога господа молили?

Расскажи ж, где был, похвастай, что где пил.

Эко рыло, всё в грязи-то, всё, сердечное, избито! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Тьфу ты, пакость!

Ну, что выпучил глазищи? Что стоишь, как столб поверстный!

Аль ступить боишься, ножки ослабели? Аль хмельное язычок тебе отшибло?

…Грех с тобой один, да горе, да позор, да посмеянье! Сгинь ты с глаз моих проклятый!»

(МУСОРГСКИЙ подпевает ей и пританцовывает, постепенно приближаясь к выходу, и УХОДИТ. ШЕФ, закончив номер, обращается к ДИРИЖЕРУ)

ШЕФ. Я не сомневалась, что вы справитесь с заданием. Какого хрена было целку из себя ломать.

(С УЛИЦЫ ДОНОСИТСЯ ВИЗГ ТОРМОЗОВ.

ШЕФ садится за соседний столик, достает яркий журнал из сумки, листает)

ШЕФ. Гарсон! Воды! Самой лучшей! Без ГМО и консервантов!

(ОФИЦИАНТ приносит стакан с водой. Церемонно обслуживает её. Она со смаком выпивает. СЛЫШЕН ВОЙ СИРЕНЫ с улицы)

ДИРИЖЕР. Это что, "скорая"?!

ШЕФ. Не бойся! Если ты её слышишь, она гудит не по тебе. (Развязно ржет. Встает, хлопает Дирижера по плечу) Мы отлично сработались. Увидимся! Я не прощаюсь!