Песни и стихи. Том 1

А изрубили эти детки очень многих на котлетки.

Припев

Вот немного посидели, а теперь похулиганим.

Что-то тихо в самом деле, — думал Мао с Ляо-Бянем.

Чем ещё уконтропупишь мировую атмосферу?

Вот мы покажем крупный кукиш США и СССРу.

Припев

МАО-ЦЗЕ-ДУН — БОЛЬШОЙ ШАЛУН

Мао-Цзе-Дун — большой шалун,

Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать.

Заметив слабину, меняет враз жену,

И вот недавно докатился до артистки.

Он маху дал, он похудал —

У ей открылся темперамент слишком бурный.

Не баба — зверь, она теперь

Вершит делами революции культурной.

Ану-ка, встань, Цин-Дзянь, ану, талмуд достань,

Уже трепещут мужнины враги.

Уже видать концы: жена Лю-Шао-Ци

Сломала две свои собачие ноги.

А кто не чтит цитат, тот — ренегат и гад,

Тому на задницу наклеим дацзы-бао.

Кто с Мао вступит в спор, тому дадут отпор

Его супруга вместе с другом Линем-Бяо.

А кто не верит нам, тот — негодяй и хам.

А кто не верит нам, тот — прихвостень и плакса.

Марксизм для нас азы, ведь Маркс не плыл в Янцзы,

Китаец Мао раздолбал еврея Маркса.

ЕСТЬ НА ЗЕМЛЕ ПРЕДОСТАТОЧНО РАС

Есть на земле предостаточно рас,

Просто цветная палитра,

Воздуху каждый вдыхает за раз

Два с половиною литра.

Если так дальше, так полный привет,

Скоро конец нашей эры:

Эти китайцы за несколько лет

Землю лишат атмосферы.

Сон мне тут снился неделю подряд,

Сон с пробужденьем кошмарным:

Будто я в дом, — а на кухне сидят

Мао-Цзе-Дун с Ли-Сын-Маном.

И что подают мне какой-то листок,—

На, мол, подписывай, ну же,

Очень нам нужен ваш Дальний Восток,

Ох как ужасно нам нужен.

И что разделился наш маленький шар

На три огромные части:

Нас миллиард, их миллиард,

А остальное — китайцы.

Только об этом я сне вспоминал,

Только об нём я и думал.

Я сослуживца недавно назвал

Мао, простите, Цзе-Дуном.

Но вскорости мы на Луну полетим,

И чего нам с Америкой драться?

Левую нам, правую — им,

А остальное китайцам.

Левую нам, правую — им

А остальное китайцам.

ИНСТРУКЦИЯ ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ

Я вчера закончил ковку, я два плана залудил,

И в загранкомандировку от завода уходил.

Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя

И инструктора послушал, что там можно, что нельзя.

Там у них пока что лучше бытово,

Так чтоб я не отчебучил не того,

Он мне дал прочесть брошюру, как наказ,

Чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас.

Говорил со мной, как с братом, про коварный Зарубеж,

Про поездку к демократам в чешский город Будапешт:

Там у них уклад особый, нам так сразу не понять.

Ты уж их, браток, попробуй хоть немного уважать.

Будут с водкою дебаты — отвечай:

Нет, ребята-демократы, — только чай!

От подарков их сурово отвернись —

Мол, у самих добра такого — завались!

Он сказал: «Живя в комфорте, экономь, но не дури,

И смотри, не выкинь фортель — с сухомятки не помри.

В этом польском Будапеште уж такие времена —

Может, скажут: „пейте-ешьте“, ну, а может — ни хрена.

Тут у нас один из Вятки инженер,

Так просто помер с сухомятки, например».

Ох, я в Венгрии на рынок похожу,

На немецких на румынок погляжу.

Демократки, уверяли кореша,

Не берут с советских граждан ни гроша.

Но, буржуазная зараза там всюду ходит по пятам.

Ты опасайся пуще сглаза всех внебрачных связей там.

Там шпионки с крепким телом, — ты их в дверь, они в окно.

Говори, что с этим делом мы покончили давно.

Но могут действовать они не прямиком:

Шасть в купе и притвориться мужиком.

А сама наложит тола под корсет…

Ты проверяй, какого пола твой сосед!

Тут давай его пытать я: «Опасаюсь, маху дам.

Как проверить? Лезть под платье, так схлопочешь по

мордам!»

Но инструктор — парень дока, деловой! Попробуй срежь!

И опять пошла морока про коварный Зарубеж.

Я популярно объясняю для невежд:

Я, мол, к болгарам уезжаю в Будапешт.

Если темы там возникнут — сразу снять.

Бить не нужно, а не вникнут — разъяснять.

Но я ж по-ихнему ни слова, ни в дугу и ни в тую.

Молот мне — так я любого своего перекую.

Но ведь я не агитатор, я потомственный кузнец,

Да я к полякам в Улан-Батор не поеду, наконец!

Сплю с женой, а мне не спится: «Дусь, а Дусь,

Может, я без заграницы обойдусь?

Я ж не ихнего замесу, я сбегу,

Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гугу».

Дуся дремлет, как ребёнок, накрутивши бигуди,

Отвечает мне спросонок: «Знаешь, Коля, не зуди.

Ты уж, Коля, больно робок, я с тобою разведусь —

Двадцать лет живём бок-о-бок, и всё время: Дусь, а Дусь!

Обещал, забыл ты нешто, — ох, хорош! —

Что клеёнку с Бангладешта привезёшь.

Сбереги там пару рупий, не бузи,

Хоть чего, хоть черта в ступе, привези».

Я уснул, обняв супругу, Дусю нежную мою.

Снилось мне, что я кольчугу, щит и меч себе кую.

Там у них другие мерки: не поймешь, — съедят живьём.

И всё снились мне венгерки с бородами и с ружьём.

Снились Дусины клеёнки цвета беж

И нахальные шпионки в Бангладеш.

Поживу я, воля Божья, у румын…

Говорят, они с Поволжья, как и мы.

Во г же женские замашки — провожала, стала петь.

Отутюжила рубашки — любо-дорого смотреть!

До свиданья, цех кузнечный, аж до гвоздика родной.

До свиданья, план мой встречный, перевыполненный мной.

Пили мы, мне спирт в аорту проникал,

Я весь путь к аэропорту проикал.

К трапу я, а сзади в спину, будто лай: