Песни и стихи. Том 2

Все значительные потери невосполнимы. Мы-то думаем, что на гарях вырастет иван-чай, а потом поднимается новый лес, не хуже, чем был, а то, глядишь, и лучше. Лес поднимется, да не тот, и не та уже будет сосна, и скрипка будет не та, и голос её, и звук не той чистоты, что рождался за сферой сфер.

Только Высоцкий мог сказать так жизненно и просто: правда «долго болела, скиталась, нуждалась в деньгах», или:

Я коней напою,
Я куплет допою.
Хоть немного ещё постою
На краю.

Он был для всех одинаково близок, родственен и понятен: для «марафонцев» и для «бегунов с барьерами», для генералов и солдат, академиков и портных из провинциальных ателье, для врачей, официантов, священников, служащих министерств и департаментов — соотечественников всех рангов.

Володя был русским певцом, это не умаляет достоинства певцов других, возможно, значительных, но феномен его был в его русской фольклорности, которую он наполовину выдумал сам.

Мы часто так торопимся на наших жизненных скачках, что на скаку не замечаем, «что рядом товарища нет». Владимир Высоцкий об этом всегда печалился, надрывая свой неукротимый голос непревзойдённым темпераментом.

Он что-то знал про себя то, чего не знали мы, и предрекал свой час и смело шёл ему навстречу. Последняя строфа его

предсмертных стихов звучит так:

Мне меньше полувека —
Сорок с лишним.
Я жив, двенадцать лет тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.

… И в бою терять друзей нелегко. Но в бою легче. А вот так, среди бела дня, в чёрную пятницу, взять и отдать земле то, с чем смиряться нету сил, невыносимо.

Но нужно не отдавать других, защищая их доброту и талант, непримиримость к несправедливости, жить, не стесняясь и гордясь, как это делал он, волею судьбы вдруг ставший старше нас.

Григорий Поженян

ИЗБРАННИКИ БОГОВ УМИРАЮТ МОЛОДЫМИ

Всего несколько недель тому назад мы беспокоились о том, что будет с представлением «Гамлета», которое должен был показать в Варшаве в рамках Международных театральных встреч Театр на Таганке. Из Парижа пришло беспокойное известие об инфаркте, который пережил молодой, но уже великий артист Владимир Высоцкий, исполнитель главной роли в этом спектакле. К счастью, состояние здоровья Высоцкого поправилось настолько, что актёр приехал в Варшаву, сыграл Гамлета и очаровал варшавскую публику. И вот теперь из Москвы пришло известие о его смерти.

Мы сохраним его в памяти в этой необычной роли, которая так значительно выросла и развилась на протяжении тех лет, в течение которых он её играл. Я видел его в этой роли несколько раз. В первый раз в 1973 году во время Международного театрального конгресса в Москве. Весь конгресс поехал тогда на Таганку, чтобы посмотреть это необычайное представление и этого необычного актёра. Был он молодой, бунтующий, страстный. Сейчас, несколько недель тому назад, показался мне другим: горьким, одиноким, более глубоким, но и более печальным. Сидел, как всегда в начале представления, с гитарой в руках и пел своим хрипловатым голосом прекрасные, мудрые стихи Бориса Пастернака «На меня направлен сумрак ночи». Было в этом стихотворении кредо Гамлета и кредо Высоцкого. Актёр смог без остатка слиться с ролью. С этого времени я всегда буду видеть Гамлета в небольшой фигуре Владимира Высоцкого, как многие годы видел его в Лоуренсе Оливье, а поздней — в Смоктуновском.

Когда Юрия Любимова спросили, почему он поручил роль Гамлета Высоцкому, он ответил: «Я считал, что человек, который сам пишет стихи, умеет прекрасно выразить так много глубоких мыслей, лучше способен проникнуть в разнообразные сложные конфликты: мировоззренческие, философские, моральные и очень личные, человеческие проблемы, которыми Шекспир обременил своего героя».

Когда Высоцкий поёт стихи Пастернака, то это что-то среднее между речью и песней. Когда говорит текст Шекспира, то есть в. этой прозе всегда музыкальный подтекст.