Песни южных морей

Почти всякий раз, когда мы имеем дело с песенной реализацией того или иного мифа о Мауи, песня оказывается включенной либо в какой-нибудь обряд или традиционную церемонию, либо вообще обнаруживает какие-то практические связи. Функциональная обусловленность мифа в песне выражается, пожалуй, более открыто, чем в рассказе, причем объяснение такой обусловленности заложено обычно в самом мифологическом сюжете, хотя оно далеко не всегда достаточно аргументировано. {111}

Маори поют песню о Мауи во время посадки батата. Согласно мифу, когда Мауи превращается в голубя, чтобы лететь в подземный мир, он перед этим появляется на огороде, где работают его родители. Натолкнувшись на отцовскую копалку и приняв человеческий облик, Маун учит родителей основам огородничества, в частности указывает, когда можно и когда нельзя обрабатывать землю [62, 116-117].

Одно самоанское соло, исполняющееся во время молодежной церемонии кавы, посвящено подвигу Мауи, связанному с принесением огня из подземного мира (самоанское имя героя — Тии-а-Таланга).

Куда в такую рань отправляется Тии?
Он отправляется так рано в Ле-Фее (название подземного мира).
Он отправляется к Сии-Сии-Манеа.
Он ушел и возвращается назад.
Теперь Тии-а-Таланга не тот, кем был,
Теперь Тии-а-Таланга вождь,
Он похитил тлеющую головню.
Несмотря на преследование Мафуие
И совершившийся поединок,
В котором дрались кокосовыми ветками,
Он скрутил руку и ногу Мафуие...

И эти и последующие строчки до конца понятны только тем, кто знает миф. Мафуие — бог огня, который, кстати, как явствует и из данной песни, находится в родстве с Тии: Веа, мать Тии, — дочь Мафуие. Сии-Сии-Манеа была наложницей бога, и Тии отнял ее у него.

Последняя строка песни обращает всю историю в этиологический бытовой план:

С тех пор у нас жареная пища! [62, 96].

Даже в игры и развлечения полинезийцев нередко вплетаются сюжеты о Мауи. Одна из распространеннейших сидячих игр на островах Океании — плетение фигур из шнура с помощью пальцев. Каждая фигура имеет свое название. Мауи считается изобретателем и большим знатоком этой игры, и не удивительно, что играющие представляют в фигурах последовательные моменты похождений {112} Мауи от рождения до смерти. Показывая в узорах шнуров, как Мауи изловил солнце, поймал на крючок землю, напал на богиню солнца, играющие одновременно декламируют или поют соответствующие эпизоды мифов, иногда — как бы от имени самого героя, например эпизод, описывающий вступление Мауи на поднятую им землю:

Море отступает, море отступает;
Море отступает, море отступает.
Она является, земля является,
И Мауи встает на нее [62, 76-77].

Впрочем, песни не только славят Мауи, в них получают отражение и сюжеты, где Мауи обнаруживает бессердечие и проявляет крайнюю жестокость, жертвами которой оказываются близкие ему люди.

Героиней одной из самых драматических историй мифологического цикла о Мауи становится Хина, сестра героя. Поэтической части истории предшествует прозаическая, содержание которой посвящено ссоре Мауи и его зятя Ира-вару, удачливого рыболова. Мауи не мог вынести успеха Ира-вару и его самодовольного вида и превратил его в пса. Узнав об этом, Хина ушла на берег, сняла одежды, одела свой магический пояс и запела танги (плач), вплетая его звучание в шум плачущего моря.

Она обращается к волнам, к чудовищам, спрятанным в море, прося их прийти и похоронить ее.

В плаче нет ничего, что как-то связывало бы его прямо с сюжетом мифа, нет мотивов оплакивания погибшего мужа, — это своеобразная элегия, от начала до конца проникнутая мотивами приготовления к смерти, выражающая желание плакальщицы умереть в море, совершив предварительно полагающийся обряд морского погребения. Согласно плачу Хины, весь мир — волны океана, морские чудовища, небеса, земля и солнце — несет на себе знаки предстоящей ей смерти, на них тоже погребальные одежды, каждая из них должна быть готова принять ее. Перед нами — поэзия высокого настроя, сильного и открытого чувства, смелых и резких образов.