Песни мертвых соловьев

– Все может быть, – пожал плечами техник, рассмотрев представленные доводы, когда мы отошли от аэродрома на приличное расстояние. – Радиация убивает не сразу. А иные твари маловосприимчивы к ней. Насекомые, скажем, переносят без особого вреда дозы, от которых человек просто изжарится заживо.

– Это был не таракан. И не человек.

Комментарий Гейгера отчего-то вызвал у меня раздражение.

– Может, одна из тех мразей, что в Петушках расплодились? – поделился Балаган идиотской догадкой.

– Нет.

– Откуда такая уверенность? – подключился к разговору Ткач. – До самолета было не меньше двух сотен метров. Как ты вообще кого-то смог разглядеть? Ах, да, – припомнил он, посмотрев мне в глаза.

Умник, блядь.

– Высокая тощая тварь неподвижно наблюдает за нами посреди мертвого города и плевать хотела на радиацию, – нарочито серьезным тоном резюмировал Сиплый. – А у нее случайно не было косы на плечах?

– Тебе смешно? – я, сам того не ожидая, схватил острослова за горло и в следующее мгновение уже сидел на охуевшем от такого поворота медике верхом, приставив острие кинжала к нижнему веку его левого глаза.

Ткач и Балаган тут же ухватили меня за руки и попытались оттащить, но пальцы до того крепко сомкнулись на горле Сиплого, что он приподнялся следом, вцепившись левой рукой мне в запястье, а правой лихорадочно пытаясь вытащить пистолет из кобуры. Но в конце концов пальцы соскользнули, и горе-шутник оказался на свободе.

– Ты что творишь?! – прорычал капитан мне в ухо, продолжая вместе с Балаганом держать за руки.

– Псих!!! – взвизгнул Сиплый, ощупывая покрасневшую шею и тыча мне в рожу стволом. – Совсем ебнулся?!

– Ну? – Ткач встряхнул меня, пытаясь привести в чувство. – Остыл?

Как ни странно, остыл. Моментально. Черт. Даже не пойму, что нашло. Явно не раж. Помню все до мелочей, а вот причину…

– Да, порядок.

– Не пускайте его! – Сиплый отступил на пару шагов, продолжая трясти пекалем. – Блядь! Он же невменяемый!

– Точно порядок? – переспросил Ткач, заглянув мне в лицо.

– Точно.

– Хорошо.

Сомкнувшиеся на моих плечах «кандалы» разжались.

– Ой, зря вы так, – покачал головой Сиплый. – Предупреждаю, Кол, по-хорошему тебе говорю – держись от меня на расстоянии, – он прерывисто моргнул и потер тыльной стороной ладони левый глаз. – Ах ты ж!.. Веко проколол, скотина. Что с тобой такое?! Блядь! Как по башке дали, так совсем с катушек слетел!

– Не ори. Съешь пилюльку, – посоветовал разгоряченному медику капитан, после чего обратился ко мне: – Так что с тобой такое? Какого хера сейчас произошло?

Сказать правду? Развести руками, дескать, сам хуею с такого расклада? И дальше? Подтвердить опасения про катушки и невменяемость? Черт! А вдруг он прав? Нет-нет, так не годится. Разумнее будет изобразить возмущение. Ведь никого не убил. Пусть спишут на мой скверный характер. Бешеный, но по-своему адекватный выродок под боком – это лучше, чем непредсказуемый псих с приступами беспочвенной ярости за спиной.

– А то и произошло! Задрал уже этот мудак своими подъебками! – я сделал шаг вперед, тыча пальцем в Сиплого.

– Что?! – отпрянул тот, передумав убирать пистолет в кобуру. – Решил обиженным прикинуться? – после чего взялся апеллировать к соратникам: – Говорю вам – он псих! Абсолютно, бесповоротно, на всю башку ебнутый шизофреник! Не знаю, что там у него переклинило после сотрясения, но переклинило капитально! Вам эта беспечность еще аукнется! Ох как вам аукнется! Не с припезда укокошит, так во сне глотки повскрывает!

– Заткнись уже. Визжишь, словно баба.

– Оба заткнитесь, – рассудил по справедливости Ткач.

– Еще раз пасть раззявишь – глаз вырежу, для начала, – пригрозил я побледневшему медику ради убедительности.

– Ну все! – рявкнул капитан. – Закончили!

Закончили. Пока. Да, история… Может, остальные и поверят, но не Сиплый. Он теперь будет настороже. Это по хорошему сценарию. А по плохому – решит не искушать судьбу и при первом удобном случае пустит очередь в спину. Я бы так и сделал.

Дальше шли практически молча, изредка перекидываясь короткими фразами. Сиплый старался держаться от меня не ближе чем на десять метров и тормозил, стоило мне чуть замедлить шаг. Через шесть часов дорога, все более напоминающая свалку металлического лома, завязалась циклопических размеров узлом, миновав который Ткач сообщил, что мы вошли в Москву.

Честно говоря, немного расстроился. Как так – ступил на московскую землю и даже не заметил? Позади остались три когда-то населенных пункта, вполне тянущих на звание городов. И я ничуть не удивился бы, обнаружив, что это очередной «спутник». А чего ожидал увидеть? Стену из небоскребов? Край воронки? Сам не знаю. Ведь это Москва – легендарный мертвый город, кладбище пятнадцати миллионов. Он должен быть… другим. А тут все, как везде. Разве что дома повыше да машин немерено. Впрочем, повыше не только дома.

– Фон растет, – сообщил Гейгер, сверившись с прибором. – Советую морду прикрыть, да и остальное тоже.