Песни мертвых соловьев

Дождь закончился часа два назад, и все, что могло пылить, начинало делать свое грязное дело активнее с каждой минутой. А пылить тут было чему – от земли до выкрошившегося асфальта и осыпающихся песком зданий. Как назло, поднялся ветер. Под ногами заструилась поземка.

Я застегнул плащ под горло, надел перчатки, сунул рыло в намордник и затянул капюшон. Остальные тоже решили воспользоваться советом техника. Хм… Надо же, как сильно респиратор меняет человека. Были люди как люди, а теперь – безликие существа, весьма агрессивной унифицированной наружности. Одетых в почти одинаковый камуфляж и имеющих схожее телосложение Гейгера с Сиплым не различить. Разве что по стволам. Ткач от них тоже недалеко ушел. Только Балаган сохранил яркую индивидуальность, выраженную, помимо роста и пулемета, в кевларовом шлеме, который очень здорово гармонировал с круглыми стекляшками и двойным фильтром.

– Красавец, – отвесил я комплимент пулеметчику, но тот не расслышал.

Маска здорово приглушала голос, он резонировал, да и дышать теперь приходилось с заметным усилием. Вроде делаешь глубокий вдох, а эффекта никакого. Первое время жутковато, будто задыхаешься. Даже нервишки шалить начали. Но стоило успокоиться, войти в ритм, как все более-менее нормализовалось. Со смертью наперегонки я бы в этой хрени носиться не стал, но если не сильно быстро, то можно и побегать. Целиться тоже не мешает. Поначалу, правда, стекло запотевало. Оказалось – к носу маска прилегает неплотно. Поправил – запотевание исчезло. Но опять появилось через некоторое время, теперь уже от пота. Тут уж ничего не поделаешь, как-никак осень на дворе, перепад температур и прочее дерьмо. Пришлось изредка, задержав дыхание, протирать.

Ткач, то и дело сверяясь с картой Москвы, уводил нас все глубже в лабиринт улиц, переулков и дворов, терялся, высматривал сквозь кроны изуродованных опухолями деревьев уцелевшие таблички, снова брал след и шел дальше.

Дома, дома, тысячи домов. Осыпающиеся высотные башни, каких я никогда не видел, и двух-трехэтажные домишки, испуганно теснящиеся поодаль, словно заблудились в чужом городе. Типовые коробки, неотличимые от муромских с арзамасскими, и замысловатые, ни на что не похожие здания, приковывающие взгляд своей вычурностью. Море кирпича и бетона. Мешанина, окружающая стеной, куда бы ни повернул.

Но вскоре эта стена начала снижаться. Верхние этажи все чаще оказывались разрушенными, крыши – сорванными, обращенные к западу стены лежали на земле грудой обломков.

Капитан остановился, пристально рассматривая карту.

– Плохо дело? – заглянул ему через плечо Гейгер.

– Нет, – покачал головой Ткач и, ткнув несколько раз пальцем в точку на схеме, добавил более уверенно: – Поздно свернули. Налево нужно.

Налево так налево. Придется шагать за этим «следопытом» и надеяться, что чутье его не подведет.

Однако на сей раз чутье подвело меня. То ли сотрясение сказалось, то ли усталость, но опасность я заметил, когда она была уже рядом.

Что-то крупное выскочило из-за угла типовой пятиэтажки и ломанулось через кусты прямо на нас.

– Справа! – успел я крикнуть, вскидывая «СВД».

Но причиной беспокойства неопознанной зверюги являлась не кучка двуногих, забредших в чужие владения. Существо, не добежав метров тридцати, резко развернулось, готовое дать бой четверке преследующих его псин.

Вот дерьмо! И здесь эти твари!

– Ждать! – продребезжал через фильтры приказ капитана.

Зверь, отдаленно напоминающий искореженную помесь человека и собаки, опустил голову и рванул навстречу своре.

Первая шавка, не успев сориентироваться, отлетела в сторону, получив удар по ребрам. Три другие оказались сообразительнее и, окружив добычу, принялись нападать по очереди. Короткая атака и уход, атака, уход…

Схватка была недолгой. Нелепому существу, до того как силы покинули его вместе с уходящей через многочисленные раны кровью, удалось отшвырнуть еще одного агрессора. Но, в конце концов, собачьи челюсти сомкнулись на горле. Ослабшие ноги подогнулись, зверь упал и затих.

– Огонь! – скомандовал Ткач.

Две из четырех псин, синхронно повернувших окровавленные морды в нашу сторону, сдохли на месте. Третья – самая мелкая – получила пулю в крестец и, визжа, каталась по земле. А вот четвертая, оставшись бесхозной при разборе целей, сделала ноги.

– Не добивай, – посоветовал я направившему ствол в голову животины Гейгеру. – Свежее будет.

– Дело говоришь, – согласился он и весьма сноровисто успокоил хвостатую бестию прикладом, после чего взялся стягивать веревкой морду и лапы.

– Рану закройте, – дал ценное указание Ткач. – Нам только зверье приманить не хватало. Сиплый, займись.

– Да-да, – проворчал медик, недовольный тем, что его оторвали от разглядывания неведомой тварюги.