Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох. 1980–1990-е

Тема слишком быстрого и оттого драматичного взросления звучит и в хите группы «Иванушки International» «Кукла». Его сюжет строится вокруг незавидной судьбы куклы — другого маленького, брошенного персонажа, оказавшегося никому не нужным («Весь день ты ждешь, / А хозяйка где-то с рыжим»). Игрушка подразумевается одушевленным существом («у куклы слезы на глазах») и становится символом прощания с детством. Бесчисленное количество имен («Кукла Маша, кукла Миша, кукла Саша и Ариша») представляет происходящее взросление как типичную ситуацию, неминуемый этап жизни. Но песня подспудно намекает на то, что брошенными «куклами» вскоре станут сами хозяйки, которых и утешают сладким шепотом солисты бойз-бенда («Кукла Маша, не плачь, / Кукла Даша, не плачь, не плачь, не плачь»). В результате жалость к кукле сливается с жалостью к судьбе ее хозяйки, пусть формально и предстающей в рамках сюжета счастливой влюбленной.

Схожая подмена объекта сочувствия встречается в песне «Крошка моя» группы «Руки вверх». Лирический герой — солдат срочной службы, который с нетерпением ждет письма от своей возлюбленной, сомневаясь в ее верности («Нет, нет ни строчки от тебя, ни словечка от тебя, / Зря поверил я твоим признаниям»). Однако в сюжете проскальзывает любопытная инверсия. Казалось бы, «крошка моя» — аналог английского baby, ласковое обращение к девушке, которую воспринимают как маленького ребенка, то есть как объект заботы и безусловной симпатии. Но беззащитным, психологически уязвимым оказывается сам лирический герой, умоляющий свою пассию вспомнить о нем («Ты обещала написать, обещала рассказать / Как живешь, как тебе там сложно»). Немалую роль в возникающем эффекте сочувствия играет образ солиста Сергея Жукова — приторно симпатичного мальчика с полудетским тембром голоса. В итоге «крошкой» оказывается солдат — герой, который, по идее, должен быть олицетворением мужественности, но, проявляя свою слабость, вызывает невольное сострадание.

У всех этих героев — «Беспризорника», «Куклы», «Крошки»-солдата — авторы песен обнаруживают очень уязвимое, человеческое нутро, которое они скрывают кто за хулиганской бесшабашностью, кто за фабричной пластмассой, а кто за военной униформой. Все герои на самом деле оказываются маленькими (малолетними), доверчивыми и, увы, обреченными на разочарования. Благодаря такой амбивалентности — несоответствия непроницаемой внешности буре разыгрывающихся внутри персонажей эмоций — у них возникает объем, они выглядят психологически интересными и небанальными. Более того, они становятся героями целого поколения, которое маскировало свою наивность за эпатажем нахлынувшей свободы, прятало потерянность за броскими рекламными слоганами, словом, старательно примеривало чужие образы и роли. Такие песни недаром становились хитами, так как маленькие, беззащитные герои выступали бессознательным альтер эго для представителей большого и часто жестокого мира.

Нередко таких персонажей замещали животные, чья судьба прочитывалась в иносказательном духе. Так, овечка в одноименной песне Алены Свиридовой выступала символом бессловесной влюбленности и нерешительности лирической героини («Я не скажу ни слова, лишь в глаза взгляну тебе снова, / Замру, вздохну, опять замру, сама себе тихо скажу: / „Ах, ты, бедная овечка, / Что же бьется так сердечко“»). Снегири в одноименной песне «Иванушек International» становились олицетворением безропотной жертвенности, иррациональной самоотверженности лирической героини («Снегири-герои, погляди, / Словно капля крови на груди, / Но в каком невидимом бою ранены они / За мечту свою, за любовь свою»). Так, хрестоматийный сюжет расставания приобретал ауру «высокой» трагедии.