Песни падающих звёзд

Маленькая сухонькая старушка еле слышно вздохнула и, приоткрыв застиранную, некогда зелёную тряпичную сумку, достала единственную сосиску. Дрожащими пальцами она надорвала целлофан, шутливо ругаясь на крутящегося у ног серого котёнка, и разломала сосиску на части:

— Кушай, кушай, маленький. Ох и рассердится Петенька, да что поделать… У тебя-то пенсии нет, чтоб покушать себе купить.

Посидев ещё немного, старушка погладила мурчащего котёнка, а затем с трудом встала и, прихрамывая, побрела по аллее. Следы почти сразу заметало искрящимся в свете фонарей снегом, но женщина упорно шла вперёд, пряча лицо в воротник старого пальто. Колючий зелёный шарф — конечно же, подходящий под сумку старой леди, — прикрывал шею, но совсем не грел.

Женщина приостановилась на минутку и подышала на ладони. Зима в этом году выдалась суровая. Ледяные ветры пронизывали насквозь, а мороз щипал щёки и покрывал инеем ресницы.

Дойдя до высокого металлического забора, старушка обогнула его угол и радостно улыбнулась. В стоящем поодаль одноэтажном здании мигал свет — это означало, что Михалыч не спит. Смотрит новости. Или футбол. А может, смешной новогодний фильм, как тот, про мальчика, который остался дома один.

Она постучала в покрытое ледяными узорами окно согнутым указательным пальцем.

Раздался грохот и кто-то ахнул:

— Вот же….! Кружку уронил, тьфу! Кого там ещё… — В окне показалось круглое лицо сторожа. — Светлана! Ты чего тут делаешь? — Мужчина скрылся из виду и тут же распахнул дверь. — Заходи скорее, вся в снегу!

— Нет-нет, Николай Михалыч, не надо, — старушка мотнула головой и зябко поёжилась.

Николай, потушив о перила папиросу, швырнул её в стоящую рядом урну и замахал руками, разгоняя дым.

— А-а-а… Ты ополоумела, мать? Метель какая! — он показал на небо и погрозил старушке пальцем. — Нет уж, не пущу.

— Коленька, — взмолилась Светлана и потрясла сумкой. — Годовщина же. Не могу. Как он там без меня…

Сторож колебался. В такую погоду отпускать женщину одну было сродни убийству, но спорить с ней — себе дороже. Упёртая, всё равно пойдёт к своему Петеньке.

Подумав с минуту-другую, мужчина снова оглядел трясущуюся от холода старушку и обречённо вздохнул:

— Тьфу! Иди, только быстро! Пять минут, не больше! И сразу обратно, пока не окоченела совсем. Я пока чайник поставлю.

В подтверждении своих слов Николай схватил пузатый чайник, разрисованный изумрудными листьями клёна, и водрузил на горелку.

Поклонившись, старушка одними губами поблагодарила сторожа и поспешила, насколько могла, к знакомому месту. В темноте ночи все ограды казались одинаково безликими, а одинокие фонари скорее мешали, совсем не освещая дорогу, но женщина даже с закрытыми глазами знала, куда идти. Налево, прямо через две, снова налево, за маленькой берёзкой вбок и…

Приоткрыв скрипучую дверцу, Светлана зашла к мужу. Бережно смахнув с мраморного памятника снег, старушка села на деревянную скамеечку напротив. С памятника на неё смотрело улыбчивое лицо симпатичного молодого мужчины.

— Вот и юбилей, Петенька, — шепнула женщина и украдкой вытерла слёзы, стесняясь их. — Пятьдесят лет прошло, как мы расстались. А я всё ждала и ждала, когда ты войдёшь в кухню и заваришь мой любимый чай. Выложишь на стол кулёк «Барбарисок», подмигнёшь и протянешь сложенный из бумаги цветочек. А я сяду напротив, затаю дыхание и буду слушать рассказы о море, и о волнах, и о солёном ветре. Как вы с командой пережидали шторм, как любовались исполинских размеров китом, как кормили кричавших в вышине чаек… А ты так и не пришёл на нашу первую годовщину свадьбы. Только письмо от тебя доставили. То самое, где ты обещал вернуться. Оно, знаешь, как пахло? «Барбарисками». Я словно наяву увидела: чуть склонил голову вправо, потому что шея болит, и выводишь на бумаге буквы, а рядом — горка фантиков… Я тебе их принесла сегодня. Петенька, ты не ругайся, что я сегодня котика покормила. Знаю, знаю, что у самой еды не осталось. Но он такой маленький был, такой несчастный! Помнишь, мы с тобой думали, что у соседей котёнка возьмём, как ребёночек появится? Чтоб росли вместе, играли, чтоб малыш привыкал о животных заботиться, любить их… Не получилось. — Она чуть помолчала, с любовью разглядывая фотографию, и виновато вздохнула. — Ты прости, что редко к тебе уже прихожу — ноги не те. Вчера, к примеру, хотела зайти к Лене. Ты не знаешь её, но она хорошая женщина — отдала мне плед красивый, салатовый…

Светлана говорила, и говорила, и говорила… Казалось, что мужчина на фотографии иногда качал головой в такт словам, соглашаясь, или сердито хмурился, или посмеивался. И прикрыл глаза, как и его жена, ожидающая с ним встречи уже пятьдесят лет.

* * *

Сторож подумал, что Светлана не захотела заходить к нему на чай и даже слегка обиделся. Он для уверенности выглянул из сторожки, но никого не увидел и, расстроившись, отправился пить чай в одиночестве. Старушка ему нравилась. С добрыми грустными глазами и мягкой улыбкой. Всегда угощала «Барбариской». Говорила, очень муж их любил.