Песни сирен

Кэрол усмехнулась.

– Вы выдающаяся личность, Дейв.

– Я просто мученик, Кэрол. У моего младшего прорезались два зуба, а я еще не видел этого.

– Я могу остаться и помочь вам просмотреть журналы, – сказала Кэрол без особого энтузиазма.

– Проваливайте! Идите и развлекайтесь. Пора кому-то из нас так поступить. Что собираетесь смотреть?

Кэрол скорчила гримаску.

– Это специальная двойная субботняя программа – «Охотник на людей» и «Молчание ягнят».

Пока она шла к машине, смех Дейва звучал у нее в ушах.

Долгий вопль словно исторгся из глубины его существа. Тони дрогнулся от оргазма, как поезд, слетевший с катушек, и ощутил дивное чувство облегчения.

– О, боже! – простонал он.

– О да, да, – выдохнула Анжелика. – Я опять кончаю, о, Тони, Тони… – Ее голос замер, задохнувшись от всхлипа.

Тони лег на спину, грудь у него вздымалась, густой запах пота и секса окутал его. У него было ощущение, словно его внезапно освободили от груза который он нес так долго, что перестал замечать его тяжесть. Неужели это исцеление – обретение света и цвета, ощущение, что прошлое сброшено, как мешок с углем в темную яму? Не так ли чувствуют себя его пациенты, когда перекладывают на него свою грязь?

В ушах у него звучало ее прерывистое дыхание. Некоторое время спустя она сказала:

– Черт!.. Ну просто блеск. Так хорошо еще не было. Мне очень нравится, как ты меня любишь.

– Мне тоже было хорошо, – отвечал Тони, на сей раз вполне серьезно. Впервые с того времени, когда они начали это странное сочетание лечения и сексуальной игры, у него не было проблем с эрекцией. С самого начала он был тверд, как камень. Первый секс без проблем за многие годы. И пусть Анжелики не было рядом с ним в комнате, все равно это огромный шаг в нужном направлении.

– Мы занимались самой приятной музыкой на свете, – сказала Анжелика. – Ни с кем еще я так не улетала, как с тобой.

– А ты часто этим занимаешься? – томно спросил Тони.

Анжелика ответила хриплым секусальным смешком.

– Ты у меня не первый.

– Это-то ясно. Ты слишком хороша, – польстил Тони и был почти искренен. Она оказалась прекрасным врачевателем его недуга.

– Я очень разборчива насчет мужчин, которых допускаю до себя, – сказала Анжелика. – Не каждый может оценить то, что я предлагаю.

– Нужно быть очень чокнутым, чтобы не получить удовольствия. Я-то уж получаю!

– Я рада, Тони. Тебе никогда не догадаться, как сильно я рада. А теперь мне пора, – сказала она, причем тон ее резко изменился, став деловым, что означало окончание разговора. – Сегодня это было совсем особенно. Скоро поговорим.

В трубке воцарилась тишина. Тони отключил телефон и потянулся. Сегодня с Анжеликой он впервые в жизни ощутил чье-то покровительство, заботу и помощь без давления. Его бабка – он понимал это умом – любила его и заботилась о нем, но в их семье никогда не показывали своих чувств, и ее любовь была суровой и практичной. Женщины из прошлого Тони были ее эмоциональными двойниками – теперь он это ясно понимал. Тони надеялся, что этот стереотип разрушен – благодаря Анжелике, он достаточно настрадался за долгие годы.

Его половая жизнь началась позже, чем у большинства сверстников, частично потому, что тело никак не хотело мужать. До шестнадцати лет он был самым маленьким в классе, обреченным ходить на свидания с тринадцати– четырнадцатилетними девочками, которые боялись секса еще больше, чем он сам. Потом он неожиданно вымахал за несколько месяцев на пять дюймов. Поступив в университет, он потерял девственность в нервных ласках на узкой кровати, причем от вышитого гладью покрывала у него на коже осталось неприятное раздражение. Подружка, обрадованная тем, что избавилась наконец от тяготившей ее девственности бросила его через несколько дней.

В университете он был слишком робок и трудолюбив, чтобы развивать опыт. Потом, начав работать над докторской, он по уши влюбился в молодую преподавательницу философии, работавшую в его колледже. Он был умен и нетривиален, и она им заинтересовалась. Патрисия была женщина светская и не скрывала, что прекратила отношения потому, что в постели он не блещет.

– Знаешь, дорогой, – сказала она ему, – может, голова у тебя доктора философии, но в сексе ты – первоклашка.

Для него это стало крушением. Две его последние избранницы считали Тони совершенным джентльменом, пока сами не заманивали его в постель и не обнаруживали, как редко он мог оправдывать их ожидания. Он давно понял, как трудно убедить женщину, что отсутствие у него эрекции не связано именно с ней.

– Они просто огорчались, что их «я» нанесен удар, – вслух произнес он.

Может, теперь он наконец нашел способ посмотреть в лицо прошлому и пойти дальше. Еще несколько вечеров с Анжеликой – и, возможно, он будет готов испытать нечто реальное. Интересно, простираются ли ее услуги за пределы телефонных проводов? Может, пора сделать ей парочку намеков?