Песни/Танцы

Мы разулись. Серега с Олей повели нас на кухню. Кухня, как и прихожая, поражала размерами. Там стояли два кожаных дивана и массивный стол. На диванах сидели Вера, еще одна девушка и три молодых человека.

– Привет, – мы поприветствовали компанию.

– Ага. Садитесь.

Мы сели. На столе стояли бутылки с дорогим шампанским, мы присоединили к ним свои бутылки с вином.

– Выпьем? – предложил Серега.

– Давайте, – подал голос один из парней.

Серега открыл бутылки с вином и шампанским. Разлил на всех. Парни и девушка представились. Кажется, их звали Данила, Костя, Олег и Вика. Представились и мы.

– Ну, давайте, – сказал самый разговорчивый из парней по имени Костя.

– Будем.

Выпили. Вера, Оля и Вика после этого покинули кухню и растворились в пространствах квартиры. Следом исчезли парни, остался только Костя.

– Тут, наверное, можно заблудиться, – заметил я Сереге.

– Да, большая квартирка… – поддержал меня Костя.

Он был высоким худым юношей с бледной кожей, ребенок мегаполиса, почти не видящий солнца.

– Это тещина вообще-то. Но она сейчас на Кипре. Или в Таиланде, не знаю точно. Вроде тут пять комнат, но я и сам постоянно путаюсь.

– Повезло тебе с родней…

– Я специально не выбирал, так совпало. Сам-то я гол как сокол.

– Это мы знаем.

– Ну, тогда какие вопросы…

– Да, в общем, никаких. Туалет-то тут есть, надеюсь?

– Ага.

Я пошел на поиски туалета. Нашел не сразу, потому как в квартире действительно можно было потеряться. По пути выяснил, что помимо пяти жилых комнат тут было еще и две ванных комнаты с джакузи. Небрежно брошенная Серегой характеристика тещи – «миллионерша» – звучала как-то неубедительно, тут дело пахло значительно большими суммами, насколько я мог судить.

Когда я вернулся на кухню, там шло довольно вялое обсуждение обстановки в стране. Я понял, что точка, характерная для определенного состояния опьянения, за которой начинаются подобные разговоры, успешно пройдена.

– Здесь никогда ничего хорошего не будет, – уверенно сказал Костя, – валить отсюда надо, пока не поздно. А пока не свалил – брать от жизни все, потому что потом уже может не получиться.

– Ты хоть где-нибудь работаешь? – спросил его Серега.

– Нет. А зачем? Я ж говорю: все бесполезно.

– А на что живешь? – Я присел за стол.

– Родители помогают, у них деньги есть.

– Понятно. Они работают, а ты тусуешься.

– Вроде того. Но это их поколение виновато в том, что мы в такой жопе.

– Уверен?

– Абсолютно. Это их «совок» повсюду, не вытравить дихлофосом…

– А что тебе сделал «совок»?

– «Совок» – это смерть свободы.

Его позиция была мне ясна. В общем, он все правильно понимал: в стране действительно творилось черти-знает-что, и светлого будущего, даже с тем условием, что финансовый кризис миновал, большинство населения в своей перспективе не видело. Однако его мотивация и отношение к жизни были не близки мне. Жопа – жопой, но, положа руку на сердце, порождаем ее мы сами, а не кто-то иной.

Да, наши родители умудрились пустить прахом целое государство, однако то, что творилось на наших глазах, здесь и сейчас, в какой-то мере еще было подконтрольно нам, и пораженческие умонастроения вряд ли были хорошим подспорьем на пути к лучшей реальности. Мы сами – убийцы лучшего. Мы сами – охотники на собственные мечты.

– Что такое свобода, по-твоему?

– Делать все, что захочу.

– И что ты хочешь?

– Свободы.

Замкнутый круг.

– Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось, – засмеялся Серега. – Ладно, давайте еще выпьем.

Мы выпили, разговор перетек в более спокойное русло. В принципе этот парень, Костя, – эталонный московский мажор – отличался от меня только тем, что вообще не работал. Возводил свое тунеядство в принцип. Я же работал, но мог ли я сказать, что произвожу на свет что-то помимо пустоты? Вряд ли. Возможно, в чем-то он был правее меня. Возможно.

– Какая-то невыносимая легкость бытия, – заметил я Паше, – сидим тут среди мажоров, пьем, никуда не торопимся. Словно там, за окном, давно ничего нет.

– Там ничего и нет, – Паша глубокомысленно вздохнул. – Лучше предаваться гедонизму, чем заживо гнить в бессмысленности. Нет, я, конечно, с ним не согласен, – он мотнул головой в сторону Кости, – сидеть на шее у родителей – не вариант. Но иной раз от наших движений пользы меньше, чем от безделья. Тем более, сегодня воскресение…

– Это несколько скрашивает ситуацию.

– Скрашивает, но не меняет…

– Что есть – то есть.