Песни Земли Холмов

Здравицу радостно поддержали, сурсы всегда были многословны, а уж за столом – особенно. Ярренвейн с радостью глотнул горячего, пахнувшего пряностями вина и с аппетитом принялся за еду. Сотрапезники обсуждали близящуюся весну, связанные с ней планы, вспоминали прошлогоднее празднование в честь Ялы-Талой и, разумеется, потешались над митлами, весенних гульбищ не признававшими. Никто из них никогда не был южнее Гонровы и Энкаибрэна, но о порядках в Империи каждый судил уверенно и бесцеремонно. Что ж, рону Эанэ было не привыкать к подобному. Митляндские обычаи и верования служили основной темой смешных баек Ингилора и Осгана, «капюшонных братьев», запретивших все религиозные культы, кроме собственного, терпеть не могли в Дарате и Алайне, а на дэлькеррских остовах дерзко и кощунственно сжигали Завещанный Символ Отца  и Учителя  во время празднований Ночи Морской Жатвы. Только и кеорийцы, и алайены, и сыны вольной Дэлькерры знали о тех, кого высмеивали если не всё, то многое, жили с верными слугами Империи бок о бок, иногда мирно, иногда воюя. Здесь же, на Севере, окруженном непроходимыми лесами и болотами, отрезанном, оторванном от всего остального мира, Великая Митл-анд’ийа была чем-то вроде сказочного драконового края, где всё наоборот, всё не по-людски, супротив как земных законов, так и небесных. Для жителей Нэриаэаренны митлы были не реальным врагом, а тем чудищем, которым стращают маленьких детей, чтобы вели себя послушней. Даже в Ястринэнн, за последние десятилетия уже несколько раз сталкивавшемся с железной хваткой носителей цветных капюшонов и Длани Учителя, о порядках в Империи ходили довольно нелепые представления; для запертых в кольце аэсовых лесов и болот Гонровы яшметцев  открывался вовсе ничем не ограниченный простор воображению. Император превращался в себялюбивого напыщенного болвана в безумных нарядах, Сын Отца Времени – в средоточие зла, Тёмного Властелина, в чьих костлявых руках зажаты бесчисленные ниточки, управляющие марионетками-айлатами и просто ударившимися в религию митлами, Наместник становился изнеженным, манерным мужеложцем, зато их противники почитались сказочными, волшебными витязями, способными плевком перешибить хребет дракону. Оставалось непонятным только одно: отчего эти невероятные герои до сих пор ни ррауга не сумели сделать с недалёкими и трусливыми злодеями? Непонятно.

Ярренвейн грустно улыбнулся и, скользнув взглядом по горячащимся, шумным собеседникам, наткнулся на неожиданно серьёзное и сочувственное выражение лица: один из одинаковых недоусых юношей еле заметно кивнул ему; второй отдавал должное яшметским напиткам и яствам и, кажется, вовсе не обращал внимания на окружающих. Ярмэйн кивнул незнакомцу в ответ и, выбравшись из-за стола (благо у сурсов не было и намёка на суровый имперский этикет, что-то там предписывающий во всех случаях жизни), отошёл к окну. Как он и рассчитывал, юноша тотчас же к нему присоединился.

За окном бушевал ветер-вэрро – предвесенний, как они называли его в Ингилоре – трепал длинные змеиные языки знамён, собирал тучи в фигуры крылатых ящеров и земных чудищ былых веков.

– Нас не представили, – церемонно сказал юноша. – Вернее, канн Эстэвэн представил тебя всем, но позабыл, что ты здесь тоже никого не знаешь. Приходится навёрстывать его упущение. Я – Йосх Эсар-Лхэн, тинкрон Вехни-Алайенни, а за столом сидит мой брат-близнец и соправитель Эйнсил. Мы родились в один день  и так привыкли повсюду быть вместе, что так и не смогли решить, кому из нас оставаться в Алайне, а кому – принять любезное приглашение канна Эмметского. Поэтому – мы здесь оба, а временную ответственность за роннэри пришлось взять на себя ронэл Раели.

Говорил Йосх много, медленно и, кажется, действительно ожидал, что собеседник сразу вникнет во все тонкости взаимоотношений не только алайнских ронов, но и всех собравшихся нынче под гостеприимным кровом Яшмета. После себя и своего брата он подробно представил каждого из гостей канна Эстэвэна, не забыв перечислить титулы, владения и ближайших наследников – будто с листа читал. Ярренвейну даже померещилось, что собеседник пытается ему намекнуть на что-то важное, что почему-то укрылось от его внимания, но то ли это нечто было слишком тонкой материей для Ярмэйна рон Эанэ, то ли ничего подобного алайенец не делал вовсе, и это были просто происки непонятно с чего обострившейся мнительности. Честно говоря, его самого куда больше интересовало, зачем Эстэвэну вообще понадобилось звать на совет Северного Союза ронов из далёкой и, безусловно, южной Алайны, через которую Ярренвейну некогда доводилось путешествовать – быстро и не оглядываясь.

– Твоё появление в Ястринэнн спутало много карт, – тихо сказал Йосх в завершение своей пространной речи. – Ты правильно сделал, что вернулся.

– Вернулся? – недоумевающее перепросил Ярмэйн. – Но я же никогда не был здесь прежде!