Песня чудовищ

Вьюга принял оружие с поклоном. Лита заметила, как Нежата подалась вперёд, будто хотела отнять у него клинок, но замерла, гордо вытянувшись струной. Домир остался стоять чуть в стороне и молча наблюдал за братом и сестрой.

– Сперва я, – произнёс колдун и резанул себе по ладони.

Кровь брызнула на снег, Вьюга присел и прижал руку к земле. Снег быстро пропитался алым. Затем Ивлад взял у него нож. Сердце Литы трепыхнулось, когда царевич разрезал свою ладонь: так непривычно тёмный порез изуродовал белую кожу. Он тоже окропил кровью снег и хотел передать нож сестре, но Вьюга его остановил.

– Я отплачу за неё.

– Ещё чего! – Нежата шагнула ближе. – Ну-ка дай. Что я, немощная?

– Нет. – Вьюга чуть склонил голову, показывая своё уважение. – Они просили царской крови. И уже получили её. Вместе с моей.

– А моя – царская, смешанная с колдовской.

Нежата ловко выхватила нож у колдуна и без колебаний разрезала свою ладонь. Вьюга поморщился и протянул ей кусок ткани, но Нежата уже обмотала рану концом накидки и отвернулась, всем своим видом показывая, что не примет от Вьюги никакой помощи.

Затаив дыхание, Лита наблюдала за Ивладом.

Ночью девоптицы пели песню – по велению Верины. Литу не взяли с собой: то ли не доверяли после того, как она сблизилась с людьми, то ли посчитали, что её слабый голосок ничего не добавит общему хору. Лита волновалась: как песня повлияет на царских детей? Ивлад сегодня двигался резче, чем обычно, плотно сжимал губы и хмурил брови – будто за ночь из юноши стал взрослым мужчиной. Лита не могла понять, какие чувства вызывает в ней этот новый, повзрослевший Ивлад: уже не нежность, а что-то другое, более терпкое и горячее. Лита зажмурилась, прогоняя непрошенные мысли.

Девоптиц вокруг стало больше. Лита покрутила головой – ей показалось, тут собрались все, от самых юных девочек до дряхлых старух. Некоторые переговаривались, несколько раз Лите показалось, что на неё косо смотрят…

Вдруг Ивлад развернулся к собравшимся девоптицам, расправил плечи и, задрав голову, лихо выкрикнул:

– Ну, красавицы, кто хочет получить свободу от леса?

Лита растерялась. Вьюга недоумённо застыл, с его разрезанной ладони продолжала капать кровь. Вдруг серебряные яблони зашумели, зашевелили ветвями, посыпался иней с коры и яблок, и по лесу пробежал шелестящий ветер. Девоптицы заголосили.

– Что происходит? – спросила Лита у Верины.

Старшая девоптица ухмыльнулась. Седые косы покачивались на ветру, на довольном лице сиял румянец.

– Смотри дальше, девочка. Мы старательно плели песню. Твой царевич подарит нам свободу от леса.

– Для чего нам свобода от леса?

Верина не ответила, но Лита и сама поняла: не ей ли так сладко мечталось о дальних городах, торгах и ярких праздниках? Не она ли представляла, как однажды выберется из Серебряного леса и сможет увидеть людские красо́ты и чудеса? Так отчего же другие девоптицы не могли желать того же?

– Летите со мной, сёстры! – воскликнул Ивлад, обращаясь к девоптицам. – Азоборский царский дворец ждёт вас! Пусть вами любуются и восхищаются, довольно прятаться в увядающем лесу!

– Ты с ума сошёл? – возмутилась Нежата. – Ивлад! Что ты несёшь?

Он ничего не ответил сестре, только улыбнулся какой-то новой, кривой улыбкой, сверкнул ярко-голубыми глазами и уверенно двинулся к выходу из леса. Девоптицы зашептались.

– Подействовала наша песня.

– Хорош царевич-то оказался!

– Ай да Грайя, какого мальчишку нам выпросила.

– Чувствуете? Лес!

Лита тоже ощутила это. Кровь колдуна и царских детей просочилась сквозь снег к земле, к корням яблонь, и ветки словно налились силой, потеплели. Яблоки загорелись самоцветами, закачались на ветках, будто переполнились соком – надави на кожицу, и брызнет на снег жидкий колдовской мёд.

Некоторые девоптицы перелетели ближе к границам леса, иные не решались слететь с мест, настороженно переглядывались с сёстрами.

– Что такое? Я не понимаю, – хныкнула Талица.

– Сейчас увидим, – пообещала Лита.

Ивлад обогнал Вьюгу и быстро зашагал к границе леса. Алый кафтан выделялся на снегу ярким пятном, и такими же яркими стали яблоки на ветвях. За Ивладом робко полетели две девоптицы – молодые, не старше самой Литы.

– Ивлад! Подожди!

Нежата поспешила за братом. Вьюга вскинул руку в прощальном жесте и пошёл за ними, ведя по уздцы лошадей.

– А ты полетишь? Что с ними станет? Не зачахнут в пути? – нервничала Талица, перебирая лапами по ветке.

– Не знаю, – призналась Лита. – Надо у Верины спросить.

С верхней ветки к ним спустилась Грайя.

– Ха! А вы тоже летите, если не трусите. Не чувствуете, как лес поднялся? Теперь его силы далеко протянутся. Не убедимся, пока сами не проверим. Летим!

Она сорвала яблоко лапой и впилась зубами в алый бочок. Сок брызнул на перья, и от откушенного плода сверкнуло светом. Лита ахнула.

Ивлад поравнялся уже с последними деревьями, теми, что уже однажды не выпустили его. Сердце Литы забилось быстрее: уйдёт или всё же останется?

Несколько размашистых шагов – и царевич оказался за пределами леса, на замёрзших болотистых лугах. Он остановился, развернулся лицом к лесу и расхохотался.