Песня для Генри

Озеро Вельмонт, прекрасный природный уголок, окружённый плотным кольцом леса, являлось местной достопримечательностью по всем фронтам. Здесь закатывались громкие тусовки, и никто ничего не слышал на много миль вокруг, здесь можно было делать всё что угодно, и местная молодёжь этим успешно пользовалась. В ту ночь была огромная туса. Собрались все подряд из разных школ: девки красивые, парни нарядные. Машины стояли, мерцали неоновыми подсветками, алкоголь лился рекой, барбекю дымило. Ну, ты помнишь, всё по высшему разряду. В кузов моей Сиерры набралась откуда-то куча народа, я думал, по пути растеряю их на кочках, ехал медленно, а они веселились. Многие уже туда приехали готовенькие, а я не пил.

Стою, значит, весь вечер с банкой пива, чтобы не докопались, а сам трезв, как стёклышко. Наблюдаю за сборищем без интереса. Одна девчонка, Венди или Мэгги, не помню, меня увлекает подальше. Думал я присунуть ей по быстренькому у дерева, таким девчонкам большего и не надо, уже и презерватив достал… Ладно. Прости… Неважно. Короче, стою недалеко от берега, слышу непонятные звуки. В сумраке вижу, круги по воде бегут. И я бросил всё и пошёл смотреть.

Вот что мне в голову стукнуло? Это же мог просто кто-то отливать или так же баловаться по кустам. Но нет, в тот момент я об очевидном не подумал.

Не сразу понял, что это ты, Фрэнк. Стоишь себе спиной, в воде по пояс, в одном топике. В жизни ты немного смуглая, вечно загорелая, а тогда совсем чёрной выглядела, как дух лесной. Руки тонкие и такие длинные. Волосы мокрые, как змеи. И ещё так пугающе стоишь, не шелохнувшись. На мои слова не отвечаешь. Не понимаю в чём прикол. Я уж и забыл, что меня девка ждала, стою кричу, пытаюсь твоё внимание привлечь.

Вот с чего я решил в благородного рыцаря поиграть? Снял ботинки, полез в воду. А вода холодная, бррр, не лето же на дворе. Тина облепляет одежду, ступни утопают в грязи и водорослях. Иду. Иду к тебе. Ведьма.

Эх, Фрэнк, что же с тобой творилось? Я тебя поворачиваю, трясу голые ледяные плечики. Ты не смотришь на меня, а куда-то вдаль, вникуда, глаза сверкают, зрачки огромные… И тут я понимаю, сознание твоё сейчас очень далеко. Что ты приняла? Зачем? А, главное, нахера? Ты? Ладно все остальные тут в Вельмонте, и и девчонки, и типы упарываются, но ты…

Сука, меня такая злость пробрала. Я был уверен, что ты-то уж не станешь уподобляться стаду.

— Эй, пианистка…

Не знаю почему я так сказал, не по имени. Пианистка. Я тебя так никогда, даже в мыслях не называл. Очень злился, похоже. Или хотел напомнить, что ты существо другого вида.

— Пойдем-ка обратно, а? Давай?

Тяну, ты не сопротивляешься, идёшь к берегу, но молчишь. А потом, так резко, секунда осознанного взгляда, и выпаливаешь.

— Ты можешь, Зевс, громадой тяжких туч

Накрыть весь мир,

ты можешь, как мальчишка,

сбивающий репьи,

крушить дубы и скалы,

но ни земли моей

ты не разрушишь,

ни хижины, которую не ты построил,

ни очага,

чей животворный пламень

тебе внушает зависть.

И с таким чувством выкладываешься, а я под шумок тебя прикрываю — увидел в песке сброшенные наспех шмотки, — а на мокрое тело это не просто.

— Мда уж, тебя торкнуло, — говорю сердито.

А ты рукой, нырк, в мои волосы, прижимаешься, дрожишь. Маленькая и жёсткая, как прутик.

— Генри, ты похож на античного бога, только осталось бороду отрастить…

И влажными пальцами по щеке моей вести начинаешь. Мягко, а ощущение, будто током бьёт. Я тебя тут же ухватываю за плечи, отлепляю от себя. Что-то спрашиваю, но больше не отвечаешь — опять унесло.

Идём кое-как. Выискиваю Кирстен, чудом она осталась недалеко. Только она, дурёха, могла тебя привести на эту вечеринку, угостить колёсами и так безответственно бросить, отвлечься на свору потенциальных ёбырей, которые катят яйца к ней постоянно. Я, собственно, не говоря ни слова, буквально вручаю ей твоё безвольное тело и ухожу. Она кричит что-то в след, просит о помощи, помочь некому, все вокруг бухие. Кирстен говорит, что одна с обдолбанным мешком, то есть тобой, не справится. А я злой, как чёрт, не оборачиваюсь, мол сделал всё, что мог.

И за это, Фрэнк, она на меня взъелась?

Я не хочу оправдываться перед ней, рассказывать, каким образом я оказал помощь, хоть и мог больше. Мог вообще отвезти тебя к себе, напоить сладким чаем, дать прийти в себя, и родители не запалили бы. Типа так делают друзья, джентельмены, порядочные парни, а не мудаки, ха. Но я слишком преисполнился разочарованием.

Прости. Прости. Прости.