Песня для кита

Мне снилось, что Синий-55 поёт для меня. А когда я проснулась, моя рука оказалась на корпусе «Филко».

Может быть, по радио передавали музыку с той самой частотой: 55 Гц. Мне захотелось снова почувствовать её. Но вибрация динамика стала передавать рубленый ритм речи, и пение кита из моего сна развеялось без следа.

Мне совсем расхотелось спать. Я по-прежнему думала о пении Синего-55 и хотела ощутить его снова. Поиски в телефоне вывели на статью «Музицируем с китами», с иллюстрациями в виде нот. Правда, ноты выглядели как-то странно – мне в начальной школе пришлось отсидеть достаточно уроков музыки, чтобы знать, на что похожи ноты. Но здесь вместо чёрных точек или кружочков для каждой ноты на картинках красовались музыкальные графики с цветными линиями и символами на них. На первый взгляд казалось, будто кто-то махнул кистью, так что брызги краски разлетелись по листу цепочкой пёстрых островков. Я присмотрелась: каждое пятно что-то напоминало. Одно было похоже на сердце, другое на птицу.

Это были ноты для музыки китов. Может быть, я сумею понять язык китов, не слыша его?

Каждое цветное пятно и линия передавали отрывки песен. Они оказались такими сложными, что для их обозначения не хватало обычных чёрных точек. Цветные пятна покрывали большую часть нотного стана, разные звуки летели вместе в каждом такте.

Сложнее всего выглядела музыка горбатых китов: на нотном стане прихотливо танцевали самые разные цвета и формы. Пение большинства китов оставалось на одних и тех же линиях нотного стана, там почти не было беспорядочных скачков и пестроты. Как будто большинство видов обходилось небольшим набором инструментов, тогда как горбачи предпочитали большой симфонический оркестр. Их ноты снова и снова переливались оранжево-розово-пурпурно-ало-синими потоками, и вдруг киты обрывали их, чтобы перевести дух и начать новую песню коротким всплеском звуков.

В статье была даже запись нот для Синего-55. Некоторые цвета повторяли оттенки других китов, но стояли выше на нотном стане и в другой последовательности. Его пение было раскрашено в сине-пурпурно-алые тона и заканчивалось пучком волнистых линий. Иногда эти линии были синими, иногда алыми или пурпурными. Но каждый раз он завершал музыкальную фразу этими линиями, прежде чем начать новую.

Та же форма, другие цвета. Как стихи у дедушки: та же форма руки, но другие жесты. Личные поэмы Синего-55.

Ноты на странице переплетались с планами, которые я начала обдумывать по пути к Венделлу, когда решила воспользоваться его пианино.

В сети я нашла сайт со списком музыкальных инструментов и частотой воспроизводимых ими звуков. Оказалось, что такая низкая частота, как 25 Гц, воспроизводится очень немногими инструментами. Хотя для китов она считается высокой, для человека она низкая. Такой звук можно получить на тубе и басовом тромбоне. И ещё на клавесине – чем бы ни была эта штука. Ещё были валторна и фагот, тоже звучавшие достаточно близко. Я зашла на нужный сайт в компьютере, чтобы распечатать список и ноты.

Ноты с песней Синего-55 я прикрепила на стену рядом с его фото. Песня отличалась от всех остальных, и никто не мог её понять. Но она принадлежала ему. Может, на плоской бумаге она выглядела неточно, как дедушкины стихи. Ведь чтобы петь, киту необходимы пространство и объём.

* * *

Пока я не пошла в третий класс, мне приходилось отсиживать уроки музыки вместе со всеми. По расписанию нам полагалось менять дополнительные занятия: физкультура – библиотека – музыка – рисование. Из библиотеки в музыкальный класс меня уводили чуть ли силой. На рисовании я могла изобразить то, чего не имела возможности сказать. С физкультурой тоже можно было разобраться. Но на уроке музыки мне оставалось лишь любоваться потолком, пока остальные учили ноты, или что там ещё учат, или переводили слова песен с мистером Чарльзом. В тот день, когда учительница раздала нам флейты, я попросила маму забрать меня оттуда. При всем желании играть на флейте я бы не смогла. И с той поры вместо музыки у меня был дополнительный час в библиотеке.

И вот как бывает: я заканчиваю шестой класс и стою перед дверью с табличкой: «Музыкальный класс». Ещё с утра я попросила преподавателя музыки, мистера Рассела, обсудить со мной мой проект. Он пообещал уделить мне время после уроков.

Перед тем как открыть дверь, я подняла руку и коснулась компаса с китом, который теперь висел у меня на шее. Как только я вернулась в тот день от мистера Гуннара, первым делом полезла в шкатулку с украшениями в поисках золотой цепочки. Все оказались или короткими, или не того цвета – кроме той, на которой висели кнопки от «Зенита». Я расстегнула замочек и пропустила цепочку через кольцо на компасе. Застегивая её, я думала: нашёл ли путь домой тот капитан, которому принадлежал когда-то этот компас?