Песня для тумана (СИ)

Муж лежал на том же месте, где она его оставила, лишь сбил с себя одеяло в беспокойном сне. Но это оказалось даже кстати. Сигрид приблизилась к ложу и опустилась рядом с вернувшимся с того света супругом. Несколько минут девушка разглядывала его исхудавшее лицо, мысленно вознесла молитву Фрейе… и скользнула на грудь мужчине, ощущая себя валькирией, падающей с небес за телом павшего героя.

Герой оказался не до конца павшим: агатовые копья ресниц слегка вздрогнули.

— Руку откушу, — недовольно пробормотал Ульв. — А кошкам хвосты в морской узел завяжу.

— Что? — опешила «валькирия», не ожидавшая подобной реакции на свою атаку.

Мужчина нехотя открыл глаза.

— А… это ты. Тоже убирайся.

Голубые глаза земного воплощения Фрейи вспыхнули яростным огнём.

— И не подумаю! — Сигрид решительно улеглась на мужа сверху, уперев руки по сторонам от его головы. — Я твоя жена. Это мой дом. Не смей меня прогонять!

— Сейчас самое время развестись, — задушенно предложил Ульв. — Вон порог. Доходишь до него и…

— И не надейся, — ласково пропела Сигрид, обнимая мужа коленями за талию. Она наклонилась совсем близко, явно намереваясь запечатлеть на бледных губах страстный поцелуй.

— Слезь, мне дышать тяжело, — сердито закашлялся неласковый супруг. Сигрид скатилась набок, но позиций не сдала: закинула ногу Ульву на бедро, руками обвила его шею. Грудь Стейнсона вздымалась неровно, сотрясаемая сухим кашлем, будто он наглотался пыли. Наконец, Ульв устало прикрыл глаза:

— Что тебе нужно от меня, женщина?

— То, что принадлежит мне. Моего мужчину.

Цверг снова позеленел, но, как ни странно, выглядеть стал гораздо живее. Даже голову приподнял.

— Сдурела совсем? Твой мужчина сейчас в Зелёных Холмах с феями развлекается. Скорее всего. Возьми у папочки драккар и проваливай к нему.

— Ты сам говорил, что ничего ему королева Мэб не сделает. А твоё сердце паучьей сетью оплела! Но я тебя спасу.

— Валяй. — Ульв обессиленно откинул голову на свёрнутый плащ и снова закрыл глаза.

Сигрид не заставила себя упрашивать. Лёгкие, но многочисленные поцелуи покрыли грудь и шею мужчины, белые девичьи руки ласкали его лицо и плечи, не решаясь пока спуститься ниже. Безучастность супруга всё больше распаляла юную спасительницу, врождённое упрямство заставляло алеть щёки и губы. Не иначе, как богиня любви наделила молившую о помощи девушку кошачьей грацией и гибкостью. Сигрид виноградной лозой обвилась вокруг мужа, сама захмелев от предвкушения и азарта, а он… рассмеялся. Глухо, зло. А под конец снова закашлялся.

— Щекотно.

Теперь уже и Сигрид разозлилась не на шутку.

— Мог бы и помочь! А не лежать, как бревно! Я, между прочим, ради тебя это делаю!

— Дурочка.

Девушка уселась на беспомощного мужчину верхом, сложила руки на груди и грозно нахмурила брови.

— Ну так научи меня, если такой умный. Как тебя расколдовать? Как вернуть назад твоё сердце?

— Это невозможно.

— Я тебе не верю, — сузила глаза дочь ярла.

— Сердце цвергу не принадлежит. Оно само выбирает, где ему биться. Или не… биться. Я могу вернуться к нему. Но не наоборот. — Ульв вдруг снова приподнялся, даже опёрся о предательски дрожащую руку. В голову ему пришла неожиданная мысль. — Альвгейр… позови Альвгейра.

Но Сигрид пихнула его в грудь, без труда возвращая в исходное положение.

— Отец тебе ничем не поможет. Он тебя не любит. Как и королева Мэб. А я — люблю. И я разрушу её колдовство. Пусть пока и не знаю, как. Не скажешь ты, буду молиться Фрейе. До тех пор, пока не получится.

Ульв оскалился, снова сделавшись похожим на голодного волка.

— Хочешь добиться от меня взаимности? Напрасно, девочка. Это опасно для жизни. Вар не одобрит, я же поклялся тебя защищать.

Сигрид подумала о Сату, и холодок пробежал у неё между лопаток.

— О чём ты говоришь?

Голова Стейнсона безвольно перекатилась набок.

— Воды принеси.

Сигрид чуть помедлила, прикидывая, не уловка ли это. Но решила, что супруг слишком слаб и всё равно от неё никуда не денется.

Он не смог сам держать кубок, и сердце девушки сжималось от жалости всё время, что она поила мужа. С минуту Ульв пролежал, тяжело дыша, с закрытыми глазами, и Сигрид даже подумала, что он снова забудется беспокойным сном. Но голос Великого Барда прозвучал на удивление твёрдо:

— Помоги сесть.

Ульв прижимался спиной к дубовой стене, собираясь не то с мыслями, не то с силами. Сигрид сидела рядом, заботливо вглядываясь в его лицо, ловила взгляд тускло-зелёных, болотных глаз.

— Когда родители отдали меня в школу бардов, я был ещё несмышлёным подростком, — начал рассказ Ульв. Жена не поняла, при чём здесь это, но приготовилась терпеливо слушать. — Твой отец провёл детство в волшебной стране сидов, моя мать родилась… в «разноцветной стране». Чтобы попасть к сидам, нужно пройти через холмы — преодолеть землю. А тот мир лежит за морем. За Яблочным островом. За… в общем, тот мир то же для сидов, что Льесальфахейм для людей. Тебе понятно?

— Твоя мать была могучей волшебницей, — кивнула Сигрид. — Я поняла.