Песня длиною в жизнь

— Ты хорошо выглядишь, — спокойно продолжала она. — Ты можешь держаться на сцене. Твои жесты выразительны, а голос — теплый и глубокий. Это нравится женщинам. Ты не дурак.

Он расслабился и вытянул длинные ноги.

— Но на этом, собственно, можно и остановиться, — продолжила Эдит.

Он резко втянул ртом воздух, но по-прежнему ничего не сказал.

— Я нахожу твое выступление в АВС просто ужасным. Такого ни в коем случае не должно повторяться.

Их кресла стояли настолько близко друг к другу, что ей стоило только протянуть руку, чтобы коснуться лацкана его пиджака.

— Твой гардероб годится лишь для цирка. Эти куртка и ковбойская шляпа, которые ты носил на сцене, смешны, а двигаешься ты как Арлекин.

Она замолчала на мгновение, но поскольку он не прерывал ее, а только умоляюще смотрел, она выпалила:

— Твой марсельский говор отвратителен. Твой репертуар ничего не стоит, потому что эти американские заимствования просто глупы и…

Похоже, оскорбление выбранного стиля пения задело его за живое.

— Американские заимствования, как вы их называете, нравятся моей аудитории, — возразил он. — В этом жанре я достиг некоторого успеха.

«Какой глупый мальчик!» — весело подумала Эдит.

Не выходя из роли строгой учительницы, она возразила с самым серьезным видом:

— Успех — это нечто другое. Аплодисменты относились не к тебе, а к текущей ситуации. Парижане искренне радуются тому, что их освободили американцы. Но это скоро устареет. На самом деле ты уже устарел, как прошлогодний снег.

Он буквально заскрежетал зубами. Звук получился таким громким, что Андре подняла голову от своих бумаг.

— Понимаю, — наконец произнес Монтан. — Я вам не нравлюсь. Очевидно, я не в вашем вкусе.

Он вскочил одним плавным движением. На мгновение показалось, что он собирается наброситься на нее, но вместо этого остановился и сцепил руки вместе. Было очевидно, что его самое горячее желание — придушить Эдит.

— Ошибаешься! — ее голос зазвучал нежно, а не так жестко и назидательно, как раньше. — Ты мой типаж.

Рядом тяжело вздохнула Симона.

Ив Монтан покачал головой.

— Меня это не интересует, мадемуазель Пиаф, — он коротко кивнул и собрался уходить. — Счастливо оставаться.

— Подожди, я еще не закончила, — произнесла Эдит, когда ее гость был уже на пол пути к двери.

К ее величайшему удивлению, Ив остановился, полуобернулся и хмуро посмотрел на нее. Его глаза были темно-синими, как Средиземное море в зимний день незадолго до шторма.

— Я бы не пригласила тебя сюда, если бы не была уверена, что ты сможешь стать хорошим шансонье. Я готова работать с тобой. Если ты послушаешь меня, я сделаю из тебя великого певца, звезду.

Эти слова прозвучали эхом тех слов, которые однажды ей сказал Раймон Ассо: «Если ты будешь подчиняться мне без всяких возражений, ты станешь великой».

— Нет, спасибо!

В два шага он добрался до двери и с яростью захлопнул ее за собой. На мгновение в номере стало тихо.

Затем шумно выдохнула Симона:

— Фух!

«Какой глупый мальчик!» — снова подумала Эдит, внезапно почувствовав себя намного старше своих двадцати восьми.

При близком рассмотрении Ив Монтан оказался так красив, что ей на мгновение показалось, будто она видит сон. Она почти забыла о своем решении не спать с ним. В то же время она не хотела его соблазнять, а собиралась сделать из него великого музыканта. Несомненно, у него огромный потенциал. Это она поняла, тайно присутствуя на репетиции. Монтан был исполнителем нового типа, человеком послевоенной эпохи, которая вот-вот начнется. Она уже почувствовала это в «Мулен Руж».

— Он может произвести революцию в шансоне, — сказала она больше себе, чем подругам.

— Думаешь, он примет твой совет? — робко спросила Андре.

— Да, — ответила Эдит вопреки своим сомнениям.

На самом деле она не была уверена, что поступила правильно. Чем больше она прокручивала всю сцену перед своим мысленным взором, тем больше боялась, что зашла слишком далеко. Ив Монтан был высокомерен, и даже сценический псевдоним говорил об изрядной самоуверенности. А еще он был итальянского происхождения и вырос на улицах Марселя. Разве такой мачо позволит женщине оказаться правой? Готов ли он подчиниться?

«Готов, если его карьера действительно для него что-то значит, — подумала Эдит. — И если он действительно настолько умен, как я думаю. Но если это не так, то мы оба проиграем. Нет, не двое, а трое, потому что Одифред откажется работать с таким клиентом».

— Ты довольно жестко обошлась с ним, — заметила Симона, уже не в первый раз прочитав мысли Эдит.

Эдит поднялась со стула.

— Он это заслужил, — сказала она. — А теперь я хочу спать. Деди, пожалуйста, позаботься, чтобы меня никто не беспокоил. Кроме… — она прикусила губу.

«Кроме Ива Монтана», — вот что готово было сорваться у нее с языка. На самом деле она была уверена, что он не вернется сразу. Даже если бы он захотел этого, ему пришлось бы сначала выпустить пар, а уж потом идти сдаваться. Она могла спокойно поспать.

— Я вообще не хочу, чтобы меня кто-то беспокоил, — твердо повторила она.

ГЛАВА 7