Песня горна

– Я знаю, – тихо, но ясно сказала Валерия Вадимовна. И крепко – и нежно – прижала к себе голову сына, а Денис обхватил мать руками. – Я родила не труса – мужчину. И вырос он воином – не трусом. Вот что было бы страшно на самом деле.

– Вырос? – пробормотал Денис.

– Вырос, – ответила женщина. И услышала лукавое:

– Тогда можно я завтра женюсь?

– Балда! – Валерия Вадимовна засмеялась и схватила сына за уши. Он обрадованно завопил. – Ну и балда ты, лисёнок…

Глава 11 Труд. Май. Кровь

Ранним утром солнце раскидало в стороны тучи – словно бы ало-золотым бесшумным взрывом разнесло серый полог, яркой голубизной вспыхнуло небо, и навстречу утру почти сразу поднялся весёлый праздничный шум Первомая.[30]

В «детской» Третьяковых (так старшие называли эту комнату, когда хотели послушать гневные вопли или возмущёное сопение) утро чаще всего начиналось со старинной песни, которую Денис, по привычке встававший первым, непреклонно ставил и включал полную громкость. Вот и сейчас из открытого окна вся улица могла слышать –

– Ну-ка, солнце, ярче брызни!
Золотыми лучами обжигай!

Олег уже стоял перед окном – с удовольствием делал разминку и насвистывал. Денис был занят сложным делом – поднимал Володьку. Всем был хорош пионер и незаменимый оркестрант В. Михалёв, кроме одного – из своей прошлой безалаберной жизни у него остались явно лишняя непоседливость и синдром тяжёлого вставания по утрам. Он шёл на совершенно жуткие ухищрения – заматывался в одеяло, лягался, ныл, вцеплялся сразу четырьмя конечностями в края кровати, пытался скрыться под подушкой целиком и даже заявлял, что он ужасно болен и не может встать, пока не поспит ещё полчаса.

Последняя уловка сейчас и оказалась на самом деле последней. Рассвирепевший Денис, которому уже прилетело пяткой под дых, заявил, что он немедленно зовёт маму, раз Володька так страшно страдает. А то вдруг он тут помрёт и что тогда?!

Лёгкая простыня (летней жаркой духоты ещё не было, но тепло вернулось уже давно) бурно взвихрилась, судорожно забилась, попыталась взлететь – и Володька предстал перед старшим братом с преданной готовностью в глазах:

– Я уже всё! Я встал!

У него были основания опасаться прихода Валерии Вадимовны. В прошлый раз та в подобной ситуации вылила младшему в трусы кружку холодной воды и заявила, что это лучшее лечение от «синдрома доктора Передрыха». А потом велела перестилать постель.

Впрочем, Володька пришёл в хорошее настроение мгновенно. Раз уж всё равно проснулся – чего огорчаться и дуться? Тем более что Денис тут же начал с ним боксировать. Володька пыхтел, старательно обрабатывал кулаками то одну подставленную руку, то другую, а потом ахнул Дениса по бедру ногой и заявил, что показал удар, который они тренировали с Денисом Михайловичем на последнем занятии. Денис мысленно пожелал своему тёзке и коллеге икать до самого вечера… Олег между тем, поочерёдно касаясь ладонями пола справа-слева от расставленных ног, сообщил Володьке наставительно:

– Если кто-то долго валяется в постели – то за ним приходит такой дух… Храпун, короче. И всё. Особенно если этот кто-то мелкий. Только его и видели.

Глаза Володьки восторженно округлились. Он даже подался вперёд и замирающим голосом уточнил:

– И что потом?

Денис с трудом сдерживал смех. Олег, который, кажется, сам не очень задумывался, что потом, нашёлся:

– А никто не знает. И рассказать некому, – зловеще (как ему казалось) заключил он. Володька отреагировал мгновенно:

– Всё. Завтра у нас школы нет? Сплю до полудня, не меньше. И чтоб не будили, это же важнейший эксперимент!!!

Денис грохнул наконец. Олег открыл рот, чтобы озвучить что-то возмущённое, но тут из коридора раздался ужасный по исполнению и смыслу вопль Третьякова-старшего.

– Володька, удавку! Где удавка?!

Мальчишки только переглянулись и заржали уже на три голоса. «Удавками» отец Дениса называл галстуки, к которым испытывал необъяснимое отвращение. Это значило, что старшие тоже собираются на праздник.

Тот, судя по всему, уже шёл – по крайней мере, издалека доносился марш из репродукторов и неразборчивый, но бодрый голос диктора центральной радиостанции. А также добродушно-приветственное гавканье Презика – он провожал им всех, кто проходил мимо калитки. В обычные дни верный страж ничего такого не делал и вообще никак не реагировал ни на кого, кто не пересекал пограничную калитку. Но сегодня, как видно, решил тоже попраздновать.

Диктор между тем заорал что-то окончательно бодрое, и ему откликнулось дружное и хорошо различимое «ура!». Видимо, народу уже собралось достаточно, чтобы начать праздновать.

– Странно, что нам ещё телефон не оборвали, – заметил Денис немного удивлённо. Олег мрачно-пророчески ответил:

– Да всё просто. Мать шнур выдернула, вот и не оборвали.