Песня горна

Генка ночевал на стройке термального комплекса. Молодой стажёр-имперец, которого звали «просто Женя», как он представился при первом знакомстве мальчишкам, помогал ему монтировать на стенде систему освещения, они завозились, стараясь всё отделать тщательней и покрасивей, и Генка заночевал в кунге рядом с одной из опор. Он долго не спал – лежал на откидной кровати на животе, уперев подбородок в скрещенные руки, рядом с открытой дверью, слушал шум работы и смотрел на перемещение огней в небе – на нескольких ярусах. А когда уснул, ему снилось то, что он видел, засыпая, и он не понимал, спит или нет…

А утром, конечно, проспал, как дурак. Не сказал, когда его надо разбудить, его и не будили. 1 мая на стройке общим собранием решили не делать выходного, а просто везде включили марши из мощных трансляторов и объявили ударный день. Хорошо ещё, нашёлся телефон, удалось сразу дозвониться и, хотя трубку снял Балаганов, но там же очень быстро нашёлся Денис…

…Дозвонившись в посёлок, Генка всё равно не находил себе места. Ему казалось, что он непременно опоздает, и мысль о пустом месте в строю его допекала. В конце концов, проспал-то он, и он виноват. А Денис теперь носится туда-сюда… Вполне естественным было, что он решил пойти навстречу Денису. Стенд потащит осторожно. А Денис его встретит по пути, дел-то.

Настроение сразу исправилось полностью, и Генка окончательно осознал, что сегодня праздник. Музыка догоняла его – и звала впереди. И, конечно, он не пошёл медленно, а шагал вполне быстро и напевал – напевал: «Я ветер ловлю руками…». Действительно быстро шёл, потому что уже добрался до окраины посёлка – нового квартала, построенного осенью. Тут было пусто, наверное, все ушли праздновать. Только кое-где дремали собаки, да флаги над входами во многие дома легонько полоскались под ветром с прудов. Генка остановился, осторожно поставил стенд на крыльцо запертого магазинчика поделок, выдохнул, помахал в воздухе руками. Стенд был нетяжёлый, но неудобный – вдвоём было бы легче тащить. Всё-таки надо Дениса подождать тут…

«Скоро лето, – подумал Генка. – Лодочная станция, стрельбище, одиннадцать пионерских цехов, летний лагерь в горах… Эх, съездить бы в лагерь в Империю – да и не ради лагеря, а… просто Санька писал, что…»

Что-то треснуло – резко, коротко. Генку сильно толкнуло в спину. От толчка смешно замерло сердце. Он ещё успел повернуться, удивившись, что ноги вдруг подломились – и его словно бы сама собой ударила стенка дома. Прислонившись к ней спиной, он удержался на смешно подгибающихся ногах.

Невысокий человек в широкой куртке – то ли из-за неё казавшийся грузным, то ли и правда грузный – целился в мальчишку из пистолета с расстояния в пять шагов. Генка скривил губы, сжал кулаки. Он ещё не верил, что в него стреляли, в него попали… и потом, это было неважно.

– В спину стреляешь?! – гневно спросил мальчишка. И, выдёргивая правой нож, шагнул вперёд. – Стой, сволочь, брось оружие!

Лицо грузного сделалось изумлённым, потом – испуганным. Он попятился.

И, зажмурившись вдруг так, что лицо перекосилось, выстрелил второй раз – Генке в грудь. Зелёная рубашка рядом с аксельбантом электрика почернела от пламени.

Завертелась, закружилась смешно улица, бегущий по ней Денис – совсем близко. «Падаю», – подумал Генка. И выставил ладони, чтобы не разбить лицо – но руки ушли во что-то мягкое, а лицом он не ударился совсем…

…– Генка! Генка, нет!

Денис задержался над телом Генки всего на секунду – на ту секунду, которой ему хватило, чтобы увидеть нож в кулаке Генки и – медленно плывущую из-под мальчишки вишнёвую лужу. И чёрную дырочку на спине – под левой лопаткой.

– Врача, скорей! – крикнул он замершему в открывшихся дверях человеку, вроде бы – женщине… руки, поднятые к лицу и так и не донесённые до него, в муке… даже не понимая, кто это. И, на бегу выдёргивая пистолет из парадной кобуры, ринулся следом за топочущей грузной фигурой.

Тах! Резко свистнуло над ухом. В меня?! Ну да, в меня. Убить хочешь?! Как Генку?! Врёшь, сука! Его не убил, меня не убьёшь! Тах! Убегающий стрелял с поворота, и Денис разглядел полное лицо с усиками – испуганное и злое. Он бежал медленней, и Денис нагонял. Тах, тах! Рвануло за шорты – пропала наглаженная парадка… незадача, чччёрт… Усатый снова развернулся, остановился, упал на колено, вскинул руки с оружием… Тах!

Мальчишка бежал – не сгибаясь, не петляя, не замедля своего страшного бега – бежал на пистолет, и усатый – с перекошенным от ужаса лицом – бросил свой – с последним патроном – и, заорав, побежал снова.

Тогда Денис выстрелил на бегу.

Усатый рухнул, кувыркнулся через плечо, тяжёлым бурдюком растянулся на дороге.

Денис попал ему в затылок…

…Когда Борис Игоревич подбежал к магазину поделок, тут уже было довольно много народу – Кенесбаев был, ещё кто-то. Третьяков-старший не очень на них смотрел. Он бросился к сыну.