Песня кукушки

Мать, набросив на голову желтый шарф, нерешительно стояла под зонтиком, пока отец готовил машину к поездке. Не-Трисс слышала неторопливый торжественный перезвон церковных колоколов, перекрывавших шум дорожного движения, и видела, как их соседи осторожно выходят под дождь в своей лучшей одежде. Капли блестели на шляпах и перчатках. Но Не-Трисс не ехала в церковь и от этого чувствовала себя еще более отстраненной от мира.

Не-Трисс смотрела на окна дома, но единственного лица, которое она ожидала увидеть, там не было. Почему-то она была уверена, что ее будет провожать взгляд Пен. Безжалостный? Или ликующий? Или, может быть, опасливый, или ненавидящий? Но, возможно, Пен еще продолжает светиться серебром и прятаться. К своему удивлению, Не-Трисс поймала себя на мысли, что она разочарована. Хотя младшая сестра ненавидела ее, она осознала, что рассчитывала на этот обмен взглядами для укрепления собственной силы духа. Их объединяли секреты, пусть даже только они, и взаимная заинтересованность в том, чтобы их сохранить. Поэтому Пен была для нее почти сообщницей.

Не-Трисс подошла к машине, чувствуя себя преданной. Заднее сиденье было забито багажом, и ее посадили спереди между родителями. Обычно для нее это было праздником, ведь даже в случае аварии она чувствовала бы себя в тепле и под защитой. Сегодня она решила, что они хотят держать ее под присмотром. Двигатель «санбима» протестующе взревел под дождем. Сквозь лобовое стекло Не-Трисс безмолвно наблюдала, как Элчестер проносится мимо них и остается позади.

Уэнвик находился в пятидесяти милях от их дома — старомодный курорт с длинными кривыми улочками, по обе стороны которых стоят дома с большими окнами. Хотя воды Уэнвика больше не считались исцеляющими от всех болезней — от подагры до зубной боли, здесь до сих пор обретались в большом количестве доктора, словно крабы, оставшиеся на песке после отлива. Каждый доктор, к которому приходили Кресченты, полчаса разговаривал с родителями Трисс, а потом десять минут — наедине с Не-Трисс, чтобы они «могли узнать друг друга получше».

Первым был очень добрый пожилой мужчина, разговаривавший с ней о «лечении отдыхом» в оранжерее, выходившей в сад. «Иногда люди слишком перенапрягаются и нуждаются в отдыхе. Даже семья и друзья иногда могут быть утомительными. Поэтому вам нужен отдых от них, чтобы ваш разум успокоился. Несколько недель спокойного постельного режима, может быть. И иногда лучше избегать любых волнений — недолго. Чтения, письма, разговоров…»

Второй доктор был намного моложе и верил в «лечение беседой». Он сказал Не-Трисс, что поможет ей победить ее тайных «чудовищ». «Иногда у вас есть чудовища, которые вас пугают, и вы делаете вид, что их нет, и не смотрите на них. Но удивительное дело: если вы посмотрите на своих чудовищ, они исчезнут, и вы будете в безопасности». У доктора были ясные серьезные глаза человека, который в жизни не видел ни единого монстра.

Третий доктор оказался медсестрой — крупной шумной женщиной с голосом, который мог бы заглушить сирену.

— Свежий воздух! — провозгласила она так громко, что ее, наверное, услышали даже в Дании. — Мы ставим кровати во дворе, поэтому пациенты все время находятся на свежем воздухе. И видят море. Вам это нравится, не так ли?

Каждый раз колючая отчужденность и неподвижность Не-Трисс заполняли комнату и высасывали уверенность из голосов докторов. Уходя от каждого из них, Не-Трисс вцеплялась в руку отца и прятала лицо в его пальто.

— Я не хочу идти сюда, мне тут не нравится! Мне сюда не надо. Я хочу домой!

Она понимала, что ноет, словно шестилетний ребенок, но ничего не могла с собой поделать. Каждая потраченная секунда была драгоценной песчинкой, утекающей из часов ее жизни. Покинув женщину, ратовавшую за свежий воздух, они выехали из Уэнвика и оказались на узкой прибрежной дороге. Настроение Не-Трисс улучшилось, когда она заметила указатель на Элчестер, показывавший девятнадцать миль, и снова упало, когда они поехали в другом направлении.

— Почему мы не едем домой? — встревоженно воскликнула она.

— Мы остановимся в маленьком коттедже на берегу, только на одну ночь, — быстро ответила мать. Ее глаза блестели, и Не-Трисс подумала, что она взяла с собой свой тоник. — Считай это маленькими каникулами — вместо тех, что закончились раньше. Мы подумали, что перемены и морской воздух пойдут тебе на пользу.

— Я вам не верю! — Паника, с которой весь день сражалась Не-Трисс, вырвалась наружу. — Это обман! Вы хотите отвезти меня в больницу и там оставить!

— Трисс! — Измученный голос отца заставил ее умолкнуть. — Это просто коттедж, который нам рекомендовали. Он… тихий. Мирный. Никаких докторов, я обещаю.

Он говорил так утомленно, как будто много миль нес тяжелую ношу и только сейчас понял, что впереди подъем в гору. Не-Трисс почувствовала болезненный приступ жалости, смешанный с замешательством.

— А… а завтра мы поедем домой? — прошептала она.

Возникла пауза, пока отец миновал узкий крутой поворот.

— Да. Завтра первым делом.