Песня кукушки

Пен умолкла. Тихий голос продолжал сочиться из трубки, сплетая угрожающую паутину. Кровь отхлынула от лица Пен, а вместе с ней и напускная храбрость. Ее нижняя губа задрожала, и Пен застыла, цепляясь за телефонную трубку трясущимися руками. Глаза засверкали, и внезапно она показалась совсем маленькой.

Триста не могла это выносить. Она выхватила телефон из рук Пен и обняла девочку, привлекая ее к себе. Пен уткнулась лицом в платье Тристы, быстро и прерывисто дыша. Тристу затопил поток чистой ослепляющей ярости. Но ее разум оставался ясным и бесстрашным, когда она поднесла микрофон ко рту и трубку к уху. На другом конце было тихо. Несколько щелчков. Звук движения, превращенный аппаратом в электрический скрежет.

— Алло? — послышался ответ. — Вы здесь, мисс Кресчент? — Этот голос невозможно было не узнать.

— Нет, — ответила Триста. — Она ушла. Это я.

— А! — мягкое восклицание с намеком на теплоту. — Моя маленькая кукушка.

ГЛАВА 31 ЭХО

— Да, мистер Архитектор. Это я.

С гневом в груди Тристы происходило что-то странное. Он никуда не делся, продолжая бурлить, но теперь был смешан со странной теплотой. Все потому, что Архитектор назвал ее «моя маленькая кукушка». Неожиданно выяснилось, что она кому-то принадлежит.

— А эта предательская человеческая дрянь, она ушла? — спросил голос на том конце трубки. Интонации были живыми, легкими и непредсказуемыми, словно трепетание свежевыстиранного белья на ветру солнечным днем.

Триста погладила Пен по голове. Когда младшая сестра подняла искаженное, заплаканное лицо, Триста улыбнулась ей.

«Ты можешь идти, если хочешь», — произнесла она одними губами. Триста подумала, победит ли привычное упрямство Пен. Но на этот раз Пен коротко кивнула, продолжая кусать губы в попытке сдержать плач. Она выскользнула за дверь, оставив Тристу наедине с телефоном.

— Я отослала ее, — ответила Триста и задумалась, почему она так поступила. Действительно ли потому, что хотела защитить ее? Да, но только отчасти. Архитектор показался довольным, узнав ее голос, и о Пен он говорил с заговорщицкими интонациями. Что-то в ней отозвалось на это. Та часть ее, которая не была и никогда не могла быть Терезой Кресчент, та часть, которая была шипами и листьями и помнила безжалостный хохот древних деревьев. Она почувствовала родство, почувствовала, что может говорить с этим человеком таким образом, что Пен не поймет.

— Хорошо! — оживленно произнес Архитектор. — Что за болтушка эта девица! Когда-нибудь я поймаю ее и отрежу ей язычок. Удивлен, что ты до сих пор это не сделала.

— Она меня больше не беспокоит, — осторожно сказала Триста.

— О, ты ее вышколила, да? — В голосе Архитектора звучало приятное удивление, и Триста не стала разубеждать его. — Я слышал, на ее приторно-ангельских щечках появилась еще парочка царапин? Подумал, должно быть, это твоя работа. Да, страх неплохо действует на таких, как она, но рано или поздно она предаст тебя. Нельзя двигаться по намеченному пути с такой спутницей, и поверь мне, я думал об этом.

Повисла пауза, во время которой Триста лихорадочно размышляла. Стоит ли ей действовать в соответствии с изначальным планом и попытаться заключить сделку между Архитектором и Пирсом Кресчентом? Если Архитектор только что отказался заключать вторую сделку с Пен, потому что она нарушила условия первой, будет ли у него больше доверия к Пирсу? Если Триста сделает неверный ход, она утратит это странное, неловкое взаимопонимание.

С того конца линии донесся слабый глухой звук, и перед мысленным взором Тристы возник образ Архитектора, лениво постукивавшего по зубам. Она задумалась, похожи ли они сейчас на человеческие или он носит другое обличье?

— Значит… ты убежала, — наконец произнес он. — Это не входило в план. — В его голосе неожиданно послышалась жесткая нотка.

— Никто не объяснил этот план мне, — резко отозвалась Триста. В ее мозгу скрестила копья армия горестных мыслей. Вот человек, который дал ей жизнь так же небрежно, как мог бы швырнуть яблочный огрызок в канаву. Этот же человек ответствен за все ее муки, беды, пережитые опасности…

…и ее жизнь.

«Но я его ненавижу, — напомнила она себе. — Я просто подыгрываю».

— Нет, — согласился Архитектор, и в его голосе прозвучали заинтересованность и удивление. — Пожалуй, что нет. Тем не менее налицо некоторая неблагодарность с твоей стороны, ведь мы поместили тебя в такую состоятельную семью.

— Они пытались, — произнесла Триста сквозь заострившиеся зубы, — швырнуть меня в огонь.

— О, неужели? — Интерес Архитектора явно усилился. — Ну-ну. Старое средство. Что ж, полагаю, Кресченты с кем-то поговорили. Сами они никогда бы не додумались. — Теперь в его голосе слышалась мрачная озабоченность. — Подумай, моя дорогая. Ты знаешь, кто это может быть? Я и правда не могу позволить, чтобы на свободе разгуливали люди с таким знанием.