Песня кукушки

— Это ты, да? — И Триста услышала, как к ней обращается ее собственный голос, только чуть более высокий от волнения, дрожащий и несчастный. — Ты… эта штука, о которой они говорят, да? Штука, которая притворяется, что она — это я! Что ты сделала с моими родителями? Что ты сделала с Пен?

На секунду Тристу охватила паника. Они слишком похожи. Место на земле есть только для одной из них. Она почувствовала безудержное желание бороться за единственное место для Трисс в этом мире и с трудом преодолела этот порыв.

— Послушай! — настойчиво прошипела Триста, перебивая свою тезку. — Архитектор слышит, что я говорю?

— Я… — Голос той девочки дрожал от слез и неуверенности. — Нет, не думаю.

— Хорошо! Теперь послушай меня, пожалуйста! Я перехитрила Архитектора, чтобы он позволил мне поговорить с тобой. Он думает, что я хочу помучить тебя. Ты должна притвориться, что это и правда так. Пожалуйста, пока я говорю, плачь, словно я тебя пугаю!

— Ты меня пугаешь! — заныла девочка на том конце провода так громко, что от статического электричества у Тристы заныло ухо.

— Знаю, знаю, что я страшная, но я не просила, чтобы меня создавали. Я ничего не сделала ни с Пен, ни с твоими родителями. Архитектор этого не знает, но я не на его стороне. Я хочу спасти тебя! Он еще там и слушает? Закричи: «Ненавижу тебя!», если да, или «Прекрати!», если нет.

— Ненавижу тебя! — Крик был такой, что Триста засомневалась, то ли это условный сигнал, то ли искреннее заявление.

— Значит, он там. — Триста собралась с мыслями. — Ты знаешь, где ты?

— Прекрати! — послышалось тихое всхлипывание. Сигнал для «нет».

— Есть что-то, что поможет нам найти тебя?

Но как Трисс может ответить, не вызвав подозрения Архитектора? И как они могут договориться о системе знаков, не имея времени? Триста в отчаянии пролистала память Трисс, пытаясь узнать, был ли у них с Пен тайный язык или код. Нет, не было. Может, если бы сестры были ближе, имели бы больше общих воспоминаний… Воспоминания!

— Трисс, послушай! У нас общие воспоминания. Есть что-то такое, что ты хочешь мне сказать, дать мне ключ к чему-то в твоей памяти? Нашей памяти?

Несколько секунд она слышала только плач, потом одно едва слышное слово.

— Лягушка.

«Лягушка»? Триста подумала, что ослышалась.

Щелк, щелк, стук.

— Ты получила удовольствие? — Казалось, Архитектор с трудом сдерживал смех. — Бедняжка еще более напугана, чем мышь в мышеловке. Ты молодец! Зрелище этого глупенького личика с дрожащими губами привело меня в прекрасное настроение. На самом деле… маленькая кукушка, я хочу сделать тебе одолжение. Ты хочешь жить дольше семи дней?

— Да. — «Да, да, да, да». Но это невозможно. Он дразнит ее. Что же еще.

— Я удивлен, что это до сих пор не пришло тебе в голову, честно говоря. Если ты ешь кукол Терезы, ты должна была давно понять одну вещь: чтобы сохранить себя в целости, тебе нужно есть ценные для нее вещи. И со временем тебе нужно их все больше и больше. Если ты хочешь прожить больше семи дней, тебе надо съесть что-то действительно важное для нее, что-то укорененное в ее сердце и самой ее сути. И у тебя уже есть это. Ты же знаешь, что я имею в виду?

Триста стиснула слуховой аппарат и попыталась сделать вид, что не знает, даже когда Архитектор продолжил говорить.

— Младшая сестра Терезы. Пенелопа. Съешь ее, и у тебя появится будущее.

Послышался финальный щелчок, и трубка в трясущихся руках Тристы умолкла.

ГЛАВА 32 ПРИЗНАНИЕ

Выйдя из телефонной комнаты, Триста не могла смотреть Пен в глаза. Внутрь словно гравия насыпали, и в кои-то веки она обрадовалась, что у них нет времени на разговоры. «Он велел мне съесть тебя, Пен». Когда они торопливо шли к мотоциклу, невысказанные слова обжигали язык Тристы металлическим холодом, словно монетка. Забираясь в коляску, Пен толкалась локтями и коленями, и Триста отпрянула от младшей сестры. Она никогда не думала о Пен как о возможной еде. Теперь же она осознала, что Пен вызывает то же самое покалывание, соблазнительное, что и вещи Трисс, но в сто раз сильнее. Зияющая рваная дыра в ее внутренностях сказала ей, что да, да, девочка поместится в нее, словно кольцо в бархатную шкатулку для драгоценностей.

Когда они вернулись в комнату на чердаке, Триста попыталась пересказать Вайолет и Пен все, что могла, но слова казались ей плоскими и мертвыми. Все равно что оставшиеся после обеда объедки, брошенные людям, которые никогда не смогут оценить саму пищу. Все это время она сомневалась, говорить им или нет о том, что Архитектор велел ей сделать с Пен. Ей трудно далось доверие каждой из них. Как они себя поведут, если у них на глазах она превратится в пожирающего детей монстра, чудовище из самой страшной сказки? Как они смогут находиться рядом с ней, зная, что ее жизнь зависит от Пен? То она собралась им рассказать. То передумала им рассказывать. Она должна. Да, но позже. Нет, сейчас или никогда…