Песня любви

– Слушайте, люди Согне! – Голос ее, низкий и певучий, заполнил большой зал с силой, удивившей ее саму. Она сделала глубокий вдох и продолжала: – Я знаю, что есть на свете дерево ясень, которое простирает свои раскидистые ветви и глубокие корни сквозь девять миров. И имя ему Иггдрасиль.

Тихий рокот прокатился по залу. Она задела какую-то глубинную струну, начав свой рассказ с дерева, объединяющего жизнь миров и связывающего воедино все сферы.

– Пойдемте со мной. Мы отправимся в далекое путешествие по мощным ветвям древа жизни. В самые дальние страны, – продолжала она звать их. И сидящие в зале, все до единого, наклонились вперед. – Мы начнем свой путь с Асгарда, этого священного места, родного дома богов, и Валгаллы, мечты всех отважных сердец, где храбрецы могут жить в радости. – Она ласкала голосом слова и образы и ощущала биение сердец своих слушателей. – Отец богов присоединится к нам, Один Одноглазый, мудрейший из всех, зашагает рядом с нами и будет сопровождать нас в походе сквозь миры, к месту назначения.

Она ощутила связь, ослепляющую, как удар молнии, и острую, как клинок. Не только обычную связь между собой и слушателями, а мистическую пуповину, мостом перекинувшуюся между ними. Рика с наслаждением ощутила, как дрожь побежала по их спинам, и даже те, кто еще не закончил еду, положили на стол свои ножи, чтобы лучше слышать.

– Затем мы отправимся в Эльфхейм, место множества наслаждений, где живут Светлые альвы – волшебный народец, позолоченный светом. Но человеческие сердца могут вынести лишь каплю радости, и наше пребывание там должно быть непродолжительным. Но когда мы станем покидать этот зачарованный мир, легчайшая музыка светлых альвов будет звучать в наших ушах.

Голос Рики плыл над залом, невесомый и нежный. Краем глаза она заметила, что Гуннар слушал с приоткрытым ртом.

– Один торопит нас, и мы спешим в Ванахейм, дом Фрейра, бога-брата Отца богов. Фрейр Златорогий знает, что жизнь рождается из смерти так же, как зерно должно умереть, прежде чем возродится обильной жатвой.

Торжественные кивки приветствовали это утверждение.

– Ветви Иггдрасиля доставят нас в Муспель, первый из миров, но мы не осмелимся войти в его яркий жар. Его границу охраняет некто с огненным мечом, который ждет страшного дня, когда сможет напустить его на мир и сжечь негасимым пламенем.

Рика обвела взглядом обращенные к ней зачарованные лица. Ощутили ли они жар и запах серы, вырывающийся из раскаленных добела утесов?

– Мощный ствол Иггдрасиля проходит сквозь прекрасное царство Мидгард, серединную землю, родину всех людских рас. – Рика произнесла это просто, и слушатели расслабились, узнавая привычное. – В Мидгарде жизнь смертных течет своим путем, и каждого из них испытывает судьба.

Рика уронила руки и опустила плечи. Рассказ ее дошел до мрачного поворота:

– Один предостерегает нас миновать, не входя, землю Утгард, скрытую в небесных горах, где в зловонных пещерах прячутся великаны и тролли, а пол усеян костями изъеденных червями неосторожных путников. Мы не войдем в зловещий мир Свартальфхейм, родной дом Темных альвов. И не даст нам судьба забрести в Хель, холодный зал которого предназначен для умерших от болезней и старости. Там всех приветствует Скудость, а на трапезу подают Голод.

Она поджала губы и прищурилась, оглядывая своих слушателей.

– Сегодня Один пребывает в Нифльхейме, где все тела скованы льдом, а все желания плоти застыли и перешли в ничто.

Глаза ее сверкнули ледяным пламенем, и она рывком простерла руки к своим завороженным слушателям.

– Слушайте, что сказал Один, когда висел на древе Иггдрасиль, на ледяном его корне, в темном царстве вечной зимы. Слушайте слова мудрейшего, произнесенные им, когда он обыскивал Нифльхейм, чтобы принести нам, смертным, тайну рун. Я расскажу вам, что говорится в «Хавамале».

Глаза всех присутствующих были устремлены на нее, но видели они туманное царство Нифльхейм, проклятый мир льда и сумрака.

Знаю, висел я
В ветвях на ветру
Девять долгих ночей, —

начала она тихо, четко выговаривай каждый слог, каждую гласную и шипящую, чтобы все прониклись их смыслом.

Губы Рики шевелились, но казалось, что все слышали не ее, а самого Одина, Отца богов, описывающего, как принес он себя в жертву.

Пронзенный копьем,
Принесенный Одином
В жертву себе же,
Висел я на дереве,
Чьи корни
Никому не известны.

Голос Рики наливался силой, хрипел мукой, руки ее напряглись отчаянно, и все увидели, как крепко держали Отца богов ледяные оковы.

Никто не подал мне хлеба,
Никто не поднес питья.

Слушатели виновато заерзали на скамьях. Их полные животы заныли при мысли о муках Одина, о его голоде и жажде.

Заглянул я в глубины…