Песня любви

Она направилась к нему и увидела, как потемнели его глаза. Он снова ее хотел. Радость переполнила ее, и Рика опустилась на колени, чтобы поцеловать его. Может, на этот раз он покажет ей, как нужно его любить. Сможет ли она доставить ему удовольствие ртом, как сделал это он? В ее воображении явилось море возможностей, развернулась целая эпическая сага разных чудесных способов любить этого мужчину. От избытка чувств у нее закружилась голова. Она коснулась его груди, легонько пробежалась по темно-лиловому синяку на плече, а потом скользнула кончиками пальцев по его твердому плоскому животу. Как же ей нравилось прикасаться к его гладкой теплой коже, ощущать его мощные мышцы.

– Сначала еда, любовь моя. – Он схватил ее руку и приник поцелуем к ладони. – Нам нужно набраться сил, я поставлю силок, а пока отправимся на сбор растительного корма.

Он встал и потянулся. Его великолепное тело золотили солнечные лучи, но Рика заметила несколько кровоподтеков на его руках и ногах. На плече виднелся огромный лиловый синяк, и на широкой спине безумный спуск по Аэфору тоже оставил печать. Собственная боль во всем теле подсказала ей, что она, наверное, тоже вся «расцвела».

Бьорн взял ее за руку и повел к ближайшим кустам, усыпанным ягодами, которые не успели поклевать птицы. Они были приторно-сладкими, но иногда попадались одна-две терпкие, от которых во рту набегала слюна, и Рика морщилась. Они с Бьорном начали играть в поиски самых спелых ягод, а когда находили, угощали ими друг друга.

Бьорн слизывал сок с ее рук, медленно обсасывая каждый ее палец. У нее все внутри сжималось от желания. Как удавалось ему превращать еду в нечто эротическое?

– Ты ужасно гадкий, – пробормотала она.

– Хорошо, что ты поняла это с самого начала, – сверкнул он глазами. – Поэтому, когда придет зима, тебя не потрясут и не отпугнут наши постельные игры… которым я тебя научу.

«Когда придет зима!..» Если бы это было возможно. Какую радость дарили бы они друг другу… какую долгую любовную жизнь провели вместе. Какая-то часть ее молила промолчать, позволить этому чудесдому. моменту продлиться как можно дольше. Но другая часть помнила наставления Магнуса о том, что нужно говорить правду…

Она выпрямилась, расправила плечи, ощутила все свои ссадины, ушибы… и твердо произнесла:

– Грядущей зимой я уже буду женой Абдул-Азиза.

– Это какая-то глупость. – Он бросил в рот очередную ягодку и скривился от ее кислоты.

– Нет, это правда, – ровным голосом повторила она.

Первая тревожная морщинка пересекла его лоб.

– Возможно, ты упустила из виду, любовь моя, что ты уже не совсем годишься в невесты. Ты больше не девственница. Слава богам!

– Есть способы это обойти. – Она вспомнила подслушанный разговор одной испуганной невесты при датском дворе. Старая повитуха советовала молодой девушке перед тем, как лечь в брачную постель, вложить в себя небольшой, наполненный кровью пузырь овцы. И тогда жених ничего не поймет.

– Я люблю тебя, Рика, и верю, что ты любишь меня. – Лицо Бьорна вдруг побледнело и осунулось. – Нужно найти какой-то выход, чтобы мы были вместе.

– Нет, Бьорн. Я всегда буду любить тебя, но у нас нет общего будущего. – Слезы повисли на ее трепещущих ресницах. – Я дала слово.

– Я тоже, но, переспав с тобой, я нарушил клятву верности Гуннару. Раньше я готов был встретиться со змеей, но не преступить клятву верности, но это было до того, как я попал под твои чары. – Он вопросительно посмотрел на нее: – Гуннар сказал, что ты меня околдовала. Неужели он был прав?

– Конечно, нет, – возмутилась она. – Я не занимаюсь темным ремеслом.

– И все же наша любовь так сильна, что смахивает на магию, – покачал он головой. – По правде говоря, мне все равно, лишь бы ты осталась со мной, Рика. Честь моя утрачена, но теперь это не важно, – мягко произнес он.

– Прости меня, – прошептала она, – но так должно быть.

– Нет, я не верю, что ты хочешь продолжать эту чушь с арабским замужеством. – Тут она увидела, что его лицо озарила какая-то умная мысль: – Мы же умерли. Орнольфу в голову не придет, что мы пережили спуск по Аэфору. Я сам с трудом в это верю. Мы никогда не вернемся на север, и никто ничего не узнает.

– Нет, Бьорн. – Она положила руку ему на плечо. – Я во что бы то ни стало должна добраться до Миклагарда.

Она увидела, как он стиснул зубы и на его щеке задергался мускул. Когда он резко повернулся и посмотрел ей в глаза, перед ней стоял свирепый незнакомец. Как-то получилось, что за долгие дни их пути она уже забыла это опасное жесткое выражение его грубоватого лица. И вот оно вернулось. Он хищно ухмыльнулся:

– Ты никому, кроме меня, принадлежать не будешь! Он рывком притянул ее к себе в удушающее объятие и яростно завладел ее ртом. Она застонала, но он не обратил на это внимания. Он вцепился в нее скрюченными пальцами, и боль от ушибов сделала его грубое прикосновение еще мучительнее. Она потрясенно вскрикнула. Даже в порыве страсти он никогда не причинял ей боли. Никогда с намерением повредить ей.