Песня моей души

– Вот в том-то и дело: Гришка – не воин. Самый обычный человек, соскучившийся по покою, – вздохнул один из стражников.

– Раз вы так восхищённо о нём говорите и следите за всеми легендами, он и в правду живёт, – усмехнулся Кан.

Его, что, никто не интересует кроме выдуманного им Гришки?!

– Как такой человек может не жить? – по-детски наивно захлопал ресницами воин, не желая отпускать сладкую и приятную сказку. – Ведь кто-то же первым начал пересказывать те чудесные легенды!

– Но почему именно Гришка? Вполне мог бы оказаться другой какой-нибудь сказитель или менестрель.

– А потому! – едва не обиделся заступник. – Не трогай нашего Гришку! Ты с ним даже не встречался и не представляешь, какой замечательный он человек!

Похоже, народ этой страны не только полюбил «собирателя легенд», но и полностью присвоил его себе вместе со всеми легендами. Интересно, не обиделся ли из-за этого любимый?

Кан лукаво только усмехался: такому повороту он был только рад. Впрочем…

Незаметно ото всех ущипнула мага.

– Встречаются те, кто видел Гришку в трактирах и деревнях. Даже в столицу этот мужчина заходил. А вы не верите в его существование!

– Вспомните ещё какую-нибудь историю о нём, – попросил Вячеслав.

Перебивая друг друга, воин и алхимик принялись припоминать все самые лакомые и увлекательные истории «собирателя легенд», какие им были известны.

Где-то посередине седьмой легенды Кан скользнул к Клёну и коснулся рукой его плеча, взглядом указал на дверь, потом ладонью коснулся своего уха. Парень остановил свой рассказ, но его тут же подхватил кто-то из стражников. А Клён опять стал записывать.

Вдруг появился Мстислав. Стражники, увидев его, испуганно притихли. Король шагнул к сыну и… вложил ему в ладонь сосновую веточку. Вячеслав изумлённо посмотрел на отца:

– С той самой сосны?

– С неё.

– Спасибо! – глаза принца засияли.

– А ты чего вдруг заткнулся? – проворчал король, покосившись на стражника. – Ты что-то интересное, кажется, говорил? Продолжай.

Смущённо потупившись, чернореченец последовал приказу. Вячеслав заинтересованно слушал, неосознанно играя пальцами с иголками с той самой, дорогой его сердцу сосны.

А потом вдруг, легенды через две, глаза его закрылись. Он обмяк. Цветана крепко обняла его и зарыдала.

– Кого-то ты мне напоминаешь, – задумчиво сказал Мстислав, глядя на девочку.

– Послушайте… – шагнул к нему Кан.

– Ну, что тебе? – король недовольно посмотрел на него.

– Нашему отряду нужен алхимик, – твёрдо сказал мой жених.

Рука Клёна дрогнула – и он посадил на бумагу кляксу – парень быстро посмотрел на Кана, потом уткнулся взглядом в свои записи, до того, как Мстислав посмотрел на него.

– Тем более, Клён знает обо всех делах отряда, он хорошо со всеми ладит, трудолюбив. А Вячеслав говорил, что он и в алхимии хорошо разбирается.

– Я найду вам новых алхимиков, – отрезал правитель Черноречья.

Хотя Клен всё слышал – он не мог не слушать – парнишка продолжал невозмутимо что-то писать. Мне стало очень жаль этого смелого, верного чернореченца. Может быть, мы сумеем похитить его позже? Ведь Кан – маг!

– А теперь – уходите, – приказал Мстислав. – К завтрашнему вечеру я найду вам новых алхимиков. Тогда и приходите.

– Постойте! – попросила я.

– У меня нет времени, чтобы вас выслушать.

Но меня понесло:

– Прекратите готовить для врагов яд! Ведь вы пилите сук, на котором сидите! Вы травили светопольцев, а вода подземной реки принесла отраву и вам! И если вы опять будете использовать против других алхимическое оружие, вы не только их перетравите, но и свой народ!!! Если не думаете о себе, подумайте хотя бы о ваших детях!!!

– Ты всё сказала? – в глазах короля вспыхнул гнев. – Всё, что хотела?

– Всё… – я как-то заробела под его тяжёлым взглядом.

– Тогда вон. Вон из моего дворца! – Мстислав резко развернулся к моему жениху: – И впредь следите за своими людьми, Кан. Чтобы они не смели на меня орать. Иначе я сам с ними буду разбираться, быстро, понятно и насовсем.

Судя по глазам, Кан не хотел на меня кричать, грубить мне, но был вынужден, чтобы отвлечь внимание чернореченского правителя. Ведь нам нужна его поддержка в продвижении исследования, даже если он перестанет давать чернореченским лекарям деньги на еду и кров: теперь он будет связывать нас и чернореченских алхимиков, не Вячеслав. И не Клён. И я потерянно сжалась, выслушивая гневную тираду моего любимого. Впрочем, мне ещё и от него было больно это выслушивать, так что я не притворялась.

А Цветана гладила лицо своего любимого, плача, что-то ему шептала. В том числе, что эту школу она создала только для того, чтобы вылечить его. Ох, правитель Черноречья поймёт!

– Не слушаешь меня?! – проорал Кан, схватив меня за ухо, впрочем, совсем не больно.

Но я, разумеется, изобразила на лице своём непередаваемую муку: надо было доиграть этот спектакль до конца.

– Простите её! – Цветана вдруг твёрдо посмотрела на Мстислава. – Алина очень любила Вячеслава. И ей больно, что с ним случилась эта трагедия.