Песня моей души

«Одному из первых разрушителей вдруг стало страшно от того, что он натворил. И он просил меня лишить его жизни. Но он уже сам… его тело не выдержало тех грубых действий и сильно заболело. Это был первый заболевший в Мирионе. Их тела и их души стали слабеть. Болезни могли временно оградить их от исполнения злых замыслов. От глупых и злых дел их души уставали – и оттого начинали разрушаться их тела. Этот предел – старость и уход за Грань – вы придумали себе сами. Уход за Грань – это просто возможность душам отдохнуть от того ужаса, который приходится наблюдать и творить здесь»

Не понимаю. Выходит, эльфы и драконы живут в несколько раз больше людей, так как их образ жизни намного гармоничнее?

Как-то неожиданно сгустились и потемнели тучи, загрохотал гром, небо прорезали огромные яркие молнии.

Мириона заговорила не сразу, а голос её дрожал от гнева:

«Как можно сравнивать танцора, который красотой своих движений и песней своей души восхищает и наслаждает чьи-то глаза – и получает за это щедрую оплату – и вора, который лезвием к горлу вытрясает из людей кошели с монетами, а то и просто перерезает им глотки, самовольно забирая себе принадлежащее другим?!»

То есть, эльфы и драконы всё-таки отличаются?

«Драконы причиняют мне самую жуткую боль! – с горечью признался мир. – Они так много творят вопреки всем законам!»

Но они же живут дольше всех! У них самая могущественная магия!

«Они вырывают то, что желают, насильно»

Но мир, выходит, не препятствует им? Это несправедливо!

«Препятствую»

Да ну? Не заметно!

«У них рождается меньше детей, чем у всех других»

А… точно! Значит, мир всё-таки обороняется. Но люди… почему люди живут так мало? Если драконы больше всего коверкают тело мира и магический слой? У людей и магами-то становятся не все.

«То есть, ты хочешь сказать, что то, что люди делают друг с другом и с теми, кого зовут неразумными существами, это правильно?!»

Ну, суеты у людей действительно будет поболее. Хотя и детей рождается в десятки раз больше. То есть, в некотором виде, люди не столь опасны как древние маги. Хотя, увы, вред какой-то от них есть. Но Алина… она же добрая! И ей придётся уйти раньше меня.

«Грань – это не предел, а лишь временная остановка»

Какая разница, что за дорога проходит там и куда, если наслаждаться поцелуем любимой и её стряпнёй я смогу только здесь?

«Разрушаются только тела, а души со временем одеваются в новые одежды – новые тела – и снова возвращаются сюда. С уходом за Грань ничего не заканчивается. Считай, ты просто поменяешь старые, ветхие и грязные одежды на новые – и снова придёшь сюда. Ты и те, кого ты обидел, всё забудут, чтобы всё начать сначала. Да и, в общем-то, ты и сам пришёл в эту жизнь уже не в первый раз»

Устало опустился на землю.

Но зачем? Ради чего это всё?!

«Чтобы ваши души росли»

И что же, это как-то помогает? Я так смотрю, уже несколько тысячелетий, а то и десятков тысячелетий, всё одна и та же ерунда происходит: алхимики создают новые отравы, маги, что эльфы и драконы, что новые, из людей, всё так же жаждут искалечить друг друга и мир заодно! Тем более, что, если верить твоей версии, мир, вновь рождаясь, люди, эльфы и драконы всё забывают.

«Забывают ерунду. А от ярких событий остаётся след»

Да ну прям? Вот он я. Где на мне эти следы? В каком месте?

«В твоей душе»

Ха, да я её не вижу!

– Кан! Кан!

Его встревоженный голос, то, что он постоянно звал меня по имени, задевая что-то внутри меня, да его руки, которые трясли меня, заставив хоть немного чувствовать моё тело, постепенно помогли мне прийти в себя, хоть отчасти.

– Кан, ты чего?! – друг искренне волновался.

– Да мы тут с миром поспорили. Мириона говорит какую-то ерунду. Какие-то жуткие вещи говорит!

– А какие?

Услышанное так сильно жгло меня, что, не выдержав, я поделился с ним. Но он, выслушав, мне не посочувствовал, а серьёзно произнёс:

– А, по-моему, логичное что-то в этом есть.

Ядовито протянул:

– Да ну?!

– Получается, сейчас люди живут как во сне, так?

– Так.

– Кто здесь? – Вячеслав вздрогнул, стал озираться. – Как будто женский вдруг голос услышал.

– Видимо, это Мириона вмешалась в наш разговор.

– Да, я – Мириона, – ответил женский голос, звучавший словно из воздуха, будто невидимая женщина стояла сейчас возле нас. – И люди сейчас действительно живут, не слыша своих душ, не замечая ни их песен, ни их отчаянных и испуганных криков. Ты правильно сравнил, Вячеслав.

– Бред! – проворчал я. – Полный бред! Что ты ко мне пристал с этой хренью, мир?! Шёл бы и морочил голову этой ерундой другим!

– Эк тебя зацепило! – растерянно сказал принц.

– Да, его это сильно зацепило, – подтвердила Мириона. – Неприятно слышать грустную правду о себе.

– Это неправда!!!

Мы долго молчали все трое. Тучи как-то рассеялись – и солнечный луч скользнул по моей щеке, тёплым и нежным прикосновением, словно погладил. А я непроизвольно отвернулся, спиной к нему. Тогда вдруг моими прядями осторожно заиграл взявшийся откуда-то ветерок. Кстати, дувший как-то странно.

Проворчал:

– Это твои выходки, Мириона?

Вячеслав меня осторожно за рукав потянул:

– Кан, успокойся!

– Да иди ты!