Песня моей души

Мне вдруг припомнилась старинная поговорка: меньше знаешь – крепче спишь. И, кстати, много будешь знать – скоро состаришься. У меня уже голова кругом идёт от всех этих мыслей! Тем более, я ведь не могу точно понять, что там случается, когда мы переходим Грань, что там творится за ней, всё ли кончается или только начинается новая жизнь, очередная из жизней на пути нашей души? Тот я, который здесь, этого точно сказать не может. Ну, а когда я уйду за Грань, то, наверное, пойму наконец, но мне-то вот этому уже будет всё равно! А потому не стоит вообще много думать обо всём этом!

– А ещё получается… – глаза Вячеслава изумлённо расширились. – Мы как актёры, а каждая новая жизнь – как новый спектакль, в котором мы играем! Меняются декорации, что-то меняется в сюжетах, а напарники всё те же, только у нас каждый раз разные отношения!

Растерянно выдохнул:

– И… ты так спокойно об этом говоришь?

– Ну, если я сам живу уже много раз, то, наверное, много всего насмотрелся! – рассмеялся Вячеслав. – Мне уже надоело удивляться. Яркость ощущений от выступления в разных спектаклях для меня уже притупилась, – чуть помолчав, растерянно добавил: – Странно, а почему я смеюсь? Ведь мы же о серьёзном говорим! Или… я уже действительно много всего насмотрелся?

– Много, – чуть погодя, не удержался от очередного объяснения мир.

– Постой… – глаза отрока зажглись любопытством. – А получается, что все эти истории, что мы придумываем и рассказываем другим… и те, которые записываем в книгах, и те, которые видим в спектаклях, которые устраивают для нас актёры… мы смотрим со стороны на чьи-то истории… не наши. Наши души, отдыхая за Гранью, воспринимают все наши жизни также?

Ворчу:

– Полагаю, чувств от воспоминаний собственных жизней должно быть побольше, так как в этих, как ты называешь, спектаклях, мы сами играли. И освист публики или её подарки нас как-то больше трогают.

А он восторженно продолжал, потрясённый новой идеей:

– А с другой стороны… мы видим спектакли и читаем книги. И это напоминает нам этот путь, путь нашей души. Путь, который мы забывали. А те, кто записывают, рассказывают или разыгрывают какие-то истории, могут через них пытаться что-то рассказать тем, кто их читает, слушает или смотрит!

– А разве нету историй, которые рассказывают просто, чтоб убить время?

– И такие есть… – Вячеслав задумчиво потёр лоб. – Просто почитать, послушать и посмотреть тоже приятно, особенно, когда хочется отвлечься от грустных мыслей и чувств. Хотя, можно и как ты: пытаться донести до слушателей какую-то мысль, но ненавязчиво, чтоб они сами её додумали, а для того, чтобы они дослушали до неё, заворачиваешь эту свою мысль в какую-нибудь захватывающую и интересную историю! Слушай, я вот задумался… а какое это, оказывается, ответственное дело: рассказывать людям истории!

– Знаешь… – шумно выдохнул я, шумно вдохнул. – Давай о литературе и прочих видах искусства поговорим потом! Я уже устал от этого разговора. И вообще, мы не за этим пришли сюда! Мир, куда нам сейчас надо идти?

– Никуда не надо.

– Что?!

– Вы всегда идёте туда, куда хотите идти. Вы сами выбираете свои пути.

– Мириона, прекращай уже эти разговоры! Я устал!

Мириона указала направление. И мы пошли, вот только…

– Мир, а откуда появились эльфы и драконы? – спросил Вячеслав.

– Послушайте! – я резко обернулся. – Говорите, пожалуйста, без меня! Молча!

– А это возможно? – растерялся отрок.

– Можно. Я и мысли твои вижу. Так что в мыслях отвечай, – дружелюбно объяснила Мириона.

Ну, и болтливая же она!

– А ты бы попробовал несколько веков помолчать! – обиженно отозвалась хранительница нашей жизни. – Так, перекидываясь разговорами раз в несколько лет или столетий, а то и тысяч лет?! Что, мир права не имеет поговорить? Думаешь, весело, что вы глухими всё прикидываетесь?

А это идея!

Зажал руками уши:

– Ничего не вижу, ничего не слышу! Говорите про себя и без меня!

Мы продирались сквозь кусты, отвлекаясь друг на друга, за что я поплатился: не заметил овраг в зарослях и свалился. Мой друг успел ухватиться за куст и не упал. Было сложно карабкаться по мокрой земле, хватаясь за кустики травы, да ещё и дождь не прекращался. Когда я наконец выбрался, то был перепачкан грязью. От злости не сразу прочёл очищающее заклинание.

Мы обошли овраг и направились дальше, следя за всем, попадавшимся нам под ноги. Без каких-либо успехов вернулись на то место, где ели. Мрачно глянули на холм. И тут только увидели нечто тёмное вверху.

– Может, там тот самый вход?

– Проверим.

– Тот самый, – влез мир.

Сегодня он чрезмерно общительный. Хотя… должно быть сложно, когда долго не удаётся с кем-то поговорить!

Мы полезли наверх. Мальчик поскользнулся, схватился за ветку, но та обломилась. Я забрался повыше, поэтому не смог его удержать. Он скатился, ушибся об толстый дуб, вытянувшийся у основания холма.

Медленно спустился, осмотрел его ногу.

– Давай вернёмся обратно. Дождёмся, пока будет хорошая погода, и продолжим осуществлять наш план.

– Нет! – резко возразил друг. – Мы пойдём вдвоём!