Песня Обманщика

Я поднял руку, жестом приказывая Тору заткнуться. У меня голова пошла кругом. Я не то, чтобы боялся смерти, но и не хотел умирать таким образом. Не в качестве возмездия за Тьяцци. Не как марионетка Одина.

Закрыв глаза, я выбросил мысли из головы, отчаянно ища какой-нибудь выход из этого положения. В моих воспоминаниях всплыло суровое лицо Одина, колеблющееся в слабом солнечном свете северного Мидгарда. «Мы будем торговаться», — сказал Один, когда пришел вытащить меня из пьяной жалости к себе над горящим пеплом деревни Ани и Фалура. Чего же хочет Кузнец Лжи?

Этого. Таков был мой ответ. Чего же хотел Всеотец? Что я могу дать Одину, чтобы доказать, что живой я стою больше, чем мертвый? Я поморщился внутри своих иллюзий. Разве я уже не отдал Одину все? Я путешествовал по Девяти мирам вместе с ним. Я забрал молот Тора у Трима, а Асы — прекрасную стену, окружавшую Асгард. Я даже попытался украсть ожерелье Фрейи для Одина, но Хеймдалль остановил меня.

Рваный край отчаяния в моей груди становился все сильнее. Я схватился за магическую энергию, кружащуюся в моих ладонях. Это потребует больших усилий, но я, вероятно, смогу разорвать эфир прямо сейчас. Я мог бы сбежать, точно так же, как путешествовал по тропинкам с Тримом. В моем отчаявшемся сознании всплыл еще один образ. Круглый портал в Нифльхейм, с его темными, искривленными деревьями, и зовущей тьмой.

Вот так просто мой ответ встал на свое место. Это было так чертовски очевидно, что я не мог поверить, что не подумал об этом раньше.

— Нифльхейм, — выдохнул я, открыв глаза. — Я предоставлю тебе Нифльхейм. Управляемый, организованный и подчиняющийся.

Лицо Одина исказилось в глубокой гримасе.

— Из тебя вышел бы ужасный правитель, Локи.

— Я не о себе, — сказал я. — Я… я кое-кого знаю. Я знаю, кто может править Нифльхеймом. И она останется верна тебе.

Хмурый взгляд Одина смягчился, и он поднял бровь над пустой глазницей.

— Может, и так, Кузнец Лжи.

Прежде чем я успел ответить, Один развернулся и откинул входную створку палатки.

— Моя почтенная Скади, — сказал он, снова поклонившись. — Мы готовы продолжить переговоры.

Скади вернулась в палатку, очень похожая на кошку, которая только что убила мышь в кладовке. Она снова заняла свое место у костра, скрестив руки на сверкающем нагруднике своих доспехов.

— Ну и? — спросила Скади.

— Я принимаю твои условия, — сказал Один.

— Прошу прощения? — перебил я его.

Один снова поднял палец.

— Однако. Хотя я никогда не имел удовольствия встречаться с тобой, достопочтенная Скади, дочь столь оплакиваемого Тьяцци, полагаю, что ты слышала обо мне, как и я, безусловно, слышал о тебе.

В палатке воцарилось неловкое молчание. Все старались не смотреть вниз, где кровь из обезглавленного трупа Гриери превратила землю у наших ног в густую, дурно пахнущую грязь.

— Я слышала о тебе, — наконец призналась Скади.

— Хорошо. Хорошо. Тогда полагаю, ты слышала, что я не могу устоять перед возможностью добавить небольшое предостережение к любому из моих соглашений.

Снова воцарилась тишина. Скади нахмурилась так сильно, что я почувствовал, что мог бы спрятать кинжал в борозде между ее глазами.

— Прекрасно, — выплюнула она.

— Отлично. Благодарю тебя за то, что ты потакаешь старику в его эксцентричности. Вот мои условия, которые, я думаю, ты найдешь вполне разумными. Во-первых, ты можешь выбрать себе мужа из любого Аса или Вана в Асгарде. Но! Ты должна выбрать себе мужа на моих условиях.

Один не смог удержаться от дерьмовой ухмылки, а Скади просто выглядела смущенной. Она посмотрела на пол, потом снова на Одина, будто что-то упустила. Рядом со мной Тор и Тир выглядели почти такими же потерянными, как Скади.

Скади снова покачала головой.

— Прекрасно, — повторила она. — Я согласна. Я выберу твоего сына Бальдра, независимо от условий.

Ах. Значит, Ангрбода все-таки была права: Скади страстно желала Бальдра. От этой мысли меня затошнило.

— Хорошо. Так вот, мое второе условие несколько похоже. Боюсь, в моем возрасте воображение несколько страдает…

— Просто продолжай в том же духе! — рявкнула Скади. — Ты собираешься убить этого говноедного ублюдка Локи для меня, или мне самой это сделать?

— Ты можешь сделать это сама, — сказал Один.

Я вздрогнул и едва сдержался, чтобы не сказать что-нибудь еще. Рядом со мной Тор начал отчаянно трясти головой. При других обстоятельствах его настойчивость, возможно, показалась бы мне трогательной.

— Если, — сказал Один, — только если на твоем свадебном пиру Локи не сможет заставить тебя рассмеяться.

Скади фыркнула.

— Ты думаешь, что этот кусок дерьма может заставить меня смеяться? Меня? Я в трауре по своему отцу, ты, блохастый сын дешевой шлюхи.

Один ничего не ответил. Наверное, его называли и похуже. На самом деле, я планировал назвать его еще хуже, как только он останется один.

— Таковы наши условия, — сказал Один. — Соглашайся с ними, отправляйся с нами в Асгард, и мы отзовем наши войска. Или не соглашайся, и пусть Девять миров знают, что твое лидерство привело к падению Йотунхейма.