Песня первой любви

— Я навела. Как она от меня вышла, я пошла к дежурной и пересказала ей наш разговор. И дежурная велела, чтоб я эту особу, не слушала, потому что она, вдобавок, — пьяная. «У нас пограничная зона. У нас норвежцы бывают. Мы ее скоро выставим. Мы таких особ не держим», — пообещала дежурная. И я пошла назад к себе и заглянула к ней в замочную скважину. И у ней было темно. Она спала. Книга была не что иное, как ПРЕДЛОГ. Она СПАЛА. Но зачем же она ЗАХОДИЛА? — так закончила начальница свой рассказ, и я поскорей распрощался с ней, думая о том, как же человеку жить и выжить в нашем «прекрасном и яростном мире», если этот человек еще не сошел с ума окончательно.

5

Я дошел по улице Победы до клуба «Дом культуры металлургов». Купил билет за сорок копеек на фильм «Девушка без адреса». «Девушка без адреса» — это плохой, мещанский фильм. Но я против этого фильма ничего не имею, я, пожалуй, даже люблю его, потому что видел его 1000 раз и привык к нему, как привыкают к старым разношенным шлепанцам. «Девушку без адреса» любят крутить в маленьких северных поселках, где я часто бываю (бывал!) по роду своих занятий.

Но и эта самая «девушка», она ТОЖЕ не имеет отношения к моему рассказу. К моему рассказу имеют отношение только я, летающая тарелка и коммунизм, почему и рассказываю дальше.

На площади около ДК было шумно. Там имел место быть вывод собак.

— Ты видела, там вывод собак, — сказала одна девушка другой в очереди за билетами на фильм «Девушка без адреса».

— Дворняжек? — спросила другая девушка.

— Не дворняжек, а лаек, дура! Хотя — тоже мне лайки, говно, а не лайки, — сказала первая девушка, скривив рот.

— Сама ты дура, — обиделась другая девушка, вспыхнув, как ракета.

И я тогда не пошел близко смотреть выводку собак, тем более что я и так все хорошо видел, стоя на мраморном крыльце ДК, подпирая плечом колонну.

Лайки оказались действительно не лайки. Люди удивлялись им, что они подпрыгивают и грызутся. Там еще сидел какой-то человек, за вынесенным из ДК столом. Равнодушно сидел, что-то записывал на разлинованной бумаге.

— Рано утром встал я спозаранку, а на часах уж семь часов утра, — бормотал он.

А на широченных мраморных ступенях дети поселка играли «в классы». В поселке чрезвычайно много детей. Их воспитывают. Дети любят играть «в классы» на мраморных ступенях ДК!

Расчертили и играют. Мальчики и девочки.

Один мальчик смошенничал. У него камушек, который он пинал, попал через меловую черту в надпись «Огонь», а он камушек подвинул свободной ногой. Которые дети заметили, так те сразу закричали: «Огонь! Огонь! Сгорел! Сгорел!»

Мальчик важно отвечал.

— Нет, — отвечал мальчик. — Я не сгорел.

Тогда дети закричали:

— А, хлюздишь! Хлюздишь! Ты — хлюзда-мнузда!

«Хлюзда-мнузда» не вынес оскорбления и вышел из игры. Тут случилась какая-то неизвестная женщина. Она тревожно спросила этого ребенка, вышедшего из игры:

— Сережа, а где наша Лена?

— Сколько раз отвечать, что заходил Павел, и они уехали на мотоцикле! — заорал мальчик Сережа.

— Ага. Ну, играй, играй. Ох, беда, беда… Опять этот Павел…, — сказала неизвестная женщина и тихо ушла.

А Сережа был в резиновых сапожках, в свалявшемся шерстяном костюмчике и нейлоновой курточке. Вышедши из игры, он тотчас подозвал какую-то собаку из свободных и стал ее дразнить, пинать сапогом в морду. Собака зарычала и ухватила озорника за штаны. Но она любила его, и он ее тоже, и они упали на мраморные ступени и стали по ним кататься, создавая безобразие. Потом собака надоела мальчику, он крепко пнул ее напоследок и стал проситься обратно «в классы».

Старшие — «вывод собак». Младшие — «в классы». А что же делают самые маленькие?

А самые маленькие еще ничего не понимали ни в классах, ни в собаках, ни в фильме «Девушка без адреса». Они либо смирно лежали в колясках, либо нетвердо стояли на земле, поддерживаемые мамашами. И с вежливой улыбкой смотрели на чуждый для них социум.

Я вот тоже: смотрел, смотрел и, заскучав, очень ждал скорейшего начала киносеанса. Для развлечения я разглядывал у людей пальто, желая, если вы помните, купить себе подобное аналогичное, но за дешевую цену. Всякие я видел пальто, и некоторые мне даже настолько нравились, что я согласился бы купить их за указанную цену. Но не об этом я! Не об этом! Я не об этом, я о себе, летающей тарелке и коммунизме.

6

Потому что тут вдруг я увидел ИХ. И заныло, и я сразу полюбил ИХ горькой, но, конечно же, безответной любовью, хотя сразу догадался, что это АГЕНТЫ ВЛИЯНИЯ. Они выделялись. Он по виду — здоровенный мужик в кепке. Заполярный лось. Она — маленькая, в широких брюках по моде, в каком-то зеленом плащике таком.

Это я их выделил, а так они совершенно ничем не отличались от остальных. Я специально смотрел, не выделяет ли их еще кто-нибудь, кроме меня, но нет — все спокойно приняли их появление, их проход через собачников, через детей с играми, через меня. К кассам ДК.

Я поплелся за ними. Они были, якобы, тоже равнодушны. Они, якобы, не замечали меня. Они тихо переговаривались.