Песня песка

Она собиралась выйти – хотя ей попросту некуда было выходить, – но не смогла встать. Из вещателей полился сдавленный, неотличимый от шёпота голос, который произносил какие-то слова по слогам. Ана прислушалась в надежде, что голос всё объяснит ей – где её маска, что это за поезд, почему кругом чёрная пустота, а она не в силах пошевелиться – и проснулась.

Она несколько минут лежала в постели, думая, что уже рассвело, пока не увидела, что улицу за окном ещё заливает глухая полуночная темнота. Тогда она повернулась лицом к стене и попробовала представить тот самый поезд из сна, иссиня-чёрную ночь, закрытые двери вагона, голос, шепчущий что-то, странно растягивая слова – но сон не хотел возвращаться.

Только спустя несколько минут Ана поняла, что всю комнату пронизывает дикий холод.

Она встала с постели.

Дхаав с выкрученным до упора регулятором натружено шумел, выдыхая ледяные струи. Ана убавила мощность, однако её всё равно трясло от холода. Тонкое одеяло не помогало. Она полезла в шкаф, чтобы достать тёплую одежду. Свет включать не хотелось – электрические лампы окончательно лишили бы её надежды заснуть.

Она вытащила большую куртку, с трудом нацепила её на себя одеревеневшими пальцами и уселась на постель.

Действие препарата, который она колола перед сном, почти не чувствовалось, но дышалось легко. Синий уличный свет слабо освещал потресканные стены.

Ана сидела на кровати в красивой синей куртке Нива, которую тот надевал только по праздникам. Днём она защищала от жары, а после заката – от холода. Куртка была удобной и мягкой, с длинными широкими рукавами и – неожиданно чужой.

Во внутреннем кармане что-то лежало.

Ана вытащила из кармана жёлтый конверт, аккуратно надорванный с края. Долго смотрела на него, решая – читать или не читать, – потом наконец вытряхнула сложенный пополам листок, от которого пахло песком.

Ядовито-белая гербовая бумага.

Ана подумала, что это какое-нибудь официальное извещение, но потом пробежала глазами первые несколько строк, и лицо её побледнело.

Она медленно прочитала послание до конца. Руки у неё дрожали – листок выпал и осел на пол.

Ана долго сидела, уставившись в одну точку. Её трясло, как от лихорадки. Она закрыла лицо и заплакала.

* * *

В этот раз на занятие пришли все ученики – все, кто был записан в вечернюю группу. Ана несколько раз перепроверила список, чтобы точно никого не пропустить.

С самого утра она мучилась от мигрени, и боль усиливалась волнами – от яркого света, шума, даже от музыки в поездах. Классная комната находилась на солнечной стороне здания, поэтому, несмотря на вечерние часы, все окна тщательно зашторили, а у потолка горела режущая глаза электрическая лампа.

– Сегодня, – сказала Ана, машинально переворачивая страницы учебника, – у нас последнее занятие, после чего вам предстоит пересдача.

Парень на первой парте нахмурился. Кто-то хихикнул на заднем ряду. Со скрипом сдвинулся чей-то стул.

– Поэтому сегодня у вас последняя возможность. Я готова задержаться, если это понадобится. Если у вас будут какие-то вопросы…

Дети молчали.

– Хорошо. Мы ещё вернёмся к этому в конце урока. У нас осталась последняя тема, по ней тоже будут билеты. Откройте учебники на странице…

Ана быстро пролистала свою потрепанную книгу.

– Пустыня разделяется на несколько лок. Что, никто не помнит? Это нужно обязательно знать. Первая ло́ка…

Ана повернулась к доске, но, увидев раскрошенный кусочек мела, передумала рисовать.

– Первая лока называется нанди́н, – сказала она. – Это двенадцатая глава. Раньше так называли степь, переходящую в пустыню. Сейчас нандин – это граница пустыни с городом. Вот, например, наш город со всех сторон окружён нандин. Правда, северные районы сейчас активно орошаются и…

– Сугуру? – послышался знакомый голос.

– Да?

– Сугуру, а почему…

Паренёк, поднявший руку, тут же замялся.

– Давай же! Смелее! – Ана улыбнулась, хотя голова всё ещё раскалывалась от боли. – Мы пока не на зачете. Можно задавать вопросы.

– А это правда, что пустыня движется?

Ана закрыла учебник и помассировала виски.

– В каком-то смысле – да. Движутся дюны, но буквально на дюйм за несколько лет. Общая площадь пустыни при этом не увеличивается, как раз, напротив… – Ана попыталась вспомнить цифры, которые однажды передавали по радио. – Если взять наш город или соседние города, то можно увидеть, что города растут, наступают на пустыню.

Ана вдруг разволновалась и встала из-за стола.

– Итак, нандин! Как я уже сказала, это первая лока пустыни, часто переходящая в степь. В нандин обычно нет высоких дюн, изредка можно даже встретить заросли джата.

Ана вздохнула.

– После нандин следует карпара́за. Карпаразу ещё часто называют «открытой пустыней». Открытой – потому что она не граничит ни с чем, кроме пустыни. Если нандин – это граница пустыни, и её протяженность невелика, то карпараза может быть огромна. Зачастую она простирается на сто, двести, триста, четыреста миль.

Ана, сама того не замечая, нервно расхаживала перед доской.

– Следующая лока пустыни называется мекха́ла-агка́ти. Мекхала-агкати означает «пояс ветров». Климат и уровень магнетизма…