Песня песка

Кханд устроился в самом тёмном углу, рядом с переборкой, которая наглухо отделяла от них кабину пилота. Лампы там перегорели, и старик скрылся в тени. Рядом с ним стоял высокий металлический контейнер, прихваченный к настенным поручням повидавшими виды ремнями.

— Гира? — спросил Нив.

Кханд кивнул.

Нив сел рядом с единственным в отсеке иллюминатором. Дверь с лязгом закрылась. Свет едва пробивался в отсек. Их заперли в оцинкованном гробу и сейчас зароют в песок. Нив невольно протёр иллюминатор рукавом. Ламбда и песчаный холм, сайката-гири, искажались в стекле, как в лупе, и были похожи на причудливые миражи.

Двигатели заревели, и всё затянуло тучей песка.

Виман медленно поднимался, закручиваясь штопором в плотный от зноя воздух. Набрав нужную высоту, он завис на несколько секунд. Нив сообразил, что сейчас начнётся ускорение, взволнованно стиснул подлокотники — и чудовищная сила вжала его в жёсткое кресло так, что у него перехватило дыхание. От рёва заложило уши. Можно было подумать, что огромные дюзы вимана за одну секунду выбрасывают в воздух тонны расплавленного вещества.

Когда перестала трещать под напором скорости грудная клетка, Нив судорожно вздохнул и бросил взгляд в заплывший иллюминатор. Под ними тянулись дюны — покатые и яркие с наветренной стороны и отвесные, почти чёрные с другой. Из-за того, как причудливо преломлялся свет, казалось, что дюны движутся, переливаются, словно ртуть, превращаются в остроконечные гребни песка, и тут же распадаются, рассеиваются в пыль. Тень от корабля, страшно искажённая и большая, стремительно скользила по дюнам.

— Странный виман, — сказал Нив. — Никогда не летал на таких. Грузового отсека нет, и пилот от нас замуровался.

— А у пилота свой персональный дхаав! — Кхнад причмокнул языком. — Если что за атья́хита, ему-то дышать важнее!

— Весело.

— А грузовой отсек тут есть. Чем мы с тобой не груз, мааван?

Двигатели замолкли, захлебнувшись огнём, и виман, вздрогнув, накренился на бок. Нив чуть не вылетел из кресла и едва успел ухватиться за перекладину в стене. Кханд рассмеялся. Нив поспешно накинул на себя ремень безопасности.

— Да уж, интересный полёт! — проговорил он.

— Я же говорю, повезло нам сегодня с пилотом!

Нив проверил, хорошо ли пристёгнут ремень.

— Я уже падал в пустыне! — заявил Кханд. — Не самый лучший способ провести день. Даже в тех местах, где работает радио.

— И часто бывает…

Договорить Нив не успел — корабль снова тряхнуло. Кханд рассмеялся.

— А как думаешь, мааван, сколько из наших дурпта, то есть, простите, доблестных борцов с пустыней переводились по собственному желанию? Абхи́ла-си́та?

Нив нервно заёрзал в кресле.

— Да ладно тебе! Нир бхайа́на! Над карпаразой летать не опаснее, чем над городом. Эти малышки, — Кханду ткнул пальцем в переборку за спиной Нива, — и не такое выдержат!

— Надеюсь.

— Я тебе скажу, когда нужно будет бояться, мааван!

Дюны уменьшились — или же виман всё ещё набирал высоту. Багровое солнце казалось пугающе огромным из-за пронизывающей воздух пыли. Лучи падали в иллюминатор, Нив прикрывал ладонью глаза. В иллюминаторе в эти мгновения не было видно ничего, кроме сияющей пустоты.

И тут ему впервые стало по-настоящему страшно.

Они почти в двух сотнях миль от города, даже абитинские башни давно скрылись за горизонтом, растаяв, как мираж, двигатели корабля сбоят, а пилот ведёт себя так, словно хочет свести счёты с жизнью.

В пассажирском отсеке занималась тяжёлая неестественная жара — как если бы у корабля отказывала система охлаждения, и воздух внутри накалялся от перегревшихся двигателей. Нив расстегнул верхние пуговицы рубашки и ощупывал карманы в поисках платка.

— Да не сваримся мы тут! — проворчал Кханд. — Скорее уж…

Корабль опять передёрнуло, корма резко взмыла ввысь. Нив на мгновение испытал пронзительное чувство невесомости и повис на трещащих ремнях.

— Да что ж такое-то! Драапа! — рявкнул Кханд, постучав кулаком по переборке.

— Многовато для первого раза! — пожаловался Нив.

— Он так из нас всю душу вывернет! Прислали ахи кого! Нава́ка! Вот из-за таких виманы-то и падают!

Нив стиснул подлокотники кресла.

— Хотя ветер сегодня, конечно, не подарок, — сказал Кханд. — Наш ас мог бы и сигнал включить.

Он показал на здоровенную пыльную лампу на потолке.

— А что, пилот, правда, — новичок? — спросил Нив.

— А то! Чистый навака! Да ещё и виманас в придачу! Я бы ему и полдюжины полётов не дал.

— Мне казалось, здесь опытные пилоты летают.

— Гхат, опытные летают тоже. А так — кто есть, тот и летает. Тут как везде, мааван!

Нив посмотрел в иллюминатор, надеясь увидеть хоть какие-нибудь признаки жизни — иссушенные растения, похожие на мотки ржавой проволоки, умирающие в ожидании дождя, огромных ящериц, которые, как он слышал, жили когда-то в карпаразе, следы присутствия людей, — однако внизу не было ничего, кроме струящегося песка.

— А вы сколько лет здесь уже работаете? — спросил Нив.

— Всю жизнь! — Кханд почесал ногтем небритый подбородок. — У меня здесь бессрочное назначение!

— Это как?

— Абхила-сита.