Песня, призвавшая бурю

Я проследовала за Арезом в ту часть постоялого двора, где я еще не бывала. Когда он распахнул скрипучую смежную дверь, в нос мне ударила отвратительная вонь. Ага, хлев. Здесь были размещены быки и лошади, тех и других около дюжины. Тепло тел животных поддерживало здесь приятную температуру – как и забродивший навоз, который они производили. К этому запаху примешивалась и сильная вонь тел гостей, которые спали наверху, на сеновале, и, похоже, не мылись уже несколько дней. Только у самых ворот воздух был чище, но при этом и холоднее. Там нас ждал скалл Сира. Они сидели на тюках сена и выглядели очень измученными. Ривен был единственным, кто поприветствовал нас с улыбкой.

– Да вы поглядите. Наш маленький солнечный лучик жив и здоров, а Сир при этом еще не потерял зрение. Как же это так?

Макиз фыркнул.

– Надо было вчера дать девочке умереть. Тогда мы бы уже давно были в Вальбете и надрали бы зад этому мерзкому принципалу, вместо того чтобы копаться тут в снегу, как чертовы мыши-полевки. А теперь до окраины леса еще несколько часов добираться.

Я не думала, что настроение Ареза может испортиться еще больше, но от его тихого рычания у меня волосы дыбом встали.

– Так принципал не воспринимает мое предупреждение всерьез?

– Нет, – подтвердил Макиз, пожав плечами. – Его секретарь просил передать, что ты можешь лично высказать ему сомнения относительно его политики безопасности.

Сир принял к сведению эту дерзость, не моргнув при этом и глазом. Но воздух вокруг него вдруг стал таким плотным, что я ощутила необходимость отойти подальше.

– А что с королевой? – поинтересовался он опасно тихо.

– Как всегда упряма, – ответила на сей раз Заха. – Вместо того чтобы спрятать в безопасное место свою августейшую задницу, она отказывается отменять визит, потому что «не может позволить себе подобную слабость в годовщину коронации». Если совсем уж честно, старая облезлая ворона действительно заслуживает того, чтобы ее прикончили. Если бы нам не грозило это войной, я бы первая аплодировала тому, кто свернет ее гнилую шею.

– Удивительно, что ты еще не ввергла нас в войну с такими-то заявлениями, – проворчал Ривен и обеспокоенно покосился в дальнюю часть хлева, где первые гости начали просыпаться и направлялись в дом завтракать.

Но Захе, похоже, было все равно, что ее кто-то может услышать.

– Говорить то, что на уме, значит чтить Темную богиню и отринуть ложь ее врагов.

Ла-адно… Постепенно я понимала, что отсутствие такта у маленькой вакарки было связано не с ее неумением. Она, по всей видимости, была жрицей Нхимы, которая поклялась никогда не лгать. Довольно-таки необычно для кого-то вроде нее, но это также объясняло и ее целительские способности.

Арез пропустил мимо ушей эту перебранку. Его челюсти то и дело сжимались и разжимались.

– А скаллы из Иккарии прибыли?

– Да. Контроль у ворот усилен, но даже сотня скаллов не сможет ничего сделать, пока мы не узнаем, где и когда должно состояться покушение.

Сир кивнул.

– Меня это тоже беспокоит. Я еще поищу в доме ткача тайник, о котором говорил староста. Думаю, в этом деле как-то замешаны и мятежники. Может, как соучастники, может, просто внимание отвлекают. Выдвигаемся, как только я вернусь. К этому моменту просека должна быть окончательно расчищена. Пусть люди вам помогут. Днем опасность замерзнуть не так велика. Разбейте их на несколько небольших отрядов и по очереди за ними следите. Остальные могут отдохнуть.

– Как насчет полуонидки? – спросил Макиз, бросив на меня презрительный взгляд. – Она тоже пусть копает или для тебя слишком ценна ее жизнь?

– Ни то ни другое, – ответил Арез. – Син сопроводит меня.

Вакары уставились на Сира с изумлением. Я была поражена не меньше, чем они.

– Ты уверен?..

Арез резко поднял руку, что заставило Ривена умолкнуть.

– Син намерена предпочесть карцер помилованию, – сообщил он скаллу. – И поскольку она наверняка только и будет ждать возможности сбежать, я не спущу с нее глаз, пока мы не прибудем в зал суда в Вальбете.

Мое сердце сбилось с привычного ритма. Откуда он знал? Или меня так легко разгадать?

Я еще не отошла от шока, а уже была укутана в несколько накидок и шарфов, на руки мне надели перчатки, на голову – несколько шапок, а на ноги – снегоступы. В итоге меня одели так, что я двигаться-то не могла, а дышать и подавно.