Песня русалки

— Кажется, мы уже договорились, чтобы вы называли меня просто Бернард, — он шутливо погрозил мне пальцем, — Но мне приятно видеть вашу честность. Терпеть не могу лицемерия, которое почему-то считается хорошим тоном у придворных! Ох, чем лучше узнаю вас, тем сильнее вы мне нравитесь, дорогая. Но вы совсем не едите. А ведь вы так бледны. Обязательно попробуйте заливное из птицы, оно просто тает на языке!

Тут же ко мне подошел лакей с круглым серебряным подносом, ловко отмерил маленькими щипцами порцию блюда и положил на тарелку. Я отломила кусочек и направила в рот. Заливное оказалось чем-то холодным и нежным с насыщенным мясным вкусом. Сделав еще один глоток терпкого вина я обнаружила, что снова чувствую голод и уже с удовольствием попробовала следующее блюдо, запеченную в травах рыбу.

Бургграф предпочитал птицу. Он ел ее прямо руками, и жир стекал по унизаным перстнями пальцам, когда он подносил ко рту очередное крылышко. Рядом стоял наготове слуга с чашей с ароматной водой и шелковой салфеткой. Насытившись, бургграф сполоснул руки и замер в ожидании, пока слуга аккуратно протрет их тканью. Я поняла, что ужин подходит к концу, и не смогла сдержать вопросы.

— Бернард, вы сказали, что вам по душе честность. Так скажите мне, что вы от меня ждете?

За столом стало так тихо, что я услышала шум ветра за окном. Наконец, бургграф разорвал тишину неловким визгливым смехом.

— Дорогая, ваша откровенность несколько шокирует. Понимаю ваше любопытство и прощаю непосредственность. И все же вам придется поумерить свой пыл на ближайший час. Посвятите это время себе, чтобы отдохнуть и освежиться. А через час я буду ждать вас в своих покоях с ответами на любые вопросы.

Я только открыла рот, чтобы что-то еще спросить, как наткнулась на предостерегающий взгляд Фионы. И дальше только вяло ковырялась вилкой в тарелке, пока, наконец, бургграф не встал со своего места и не покинул обеденную залу. Поговорить с Фионой мне, к сожалению, тоже не удалось, потому что она поспешно ушла за супругом. Поэтому я решила все-таки последовать совету и провести время в купальне, надеясь немного собраться с духом в воде.

Но здесь меня ожидало очередное разочарование. С утра, в спешке принимая ванну, я не заметила, что вода здесь отличается от той, к которой я привыкла. Опустившись в широкий мраморный бассейн, подогреваемый магическими камнями, я сначала и не поняла, что не так. Почему я так легко погружаюсь, почему не чувствую, как она нежно поддерживает и ласкает тело. Ответ оказался прост: вода была пресной. Поместье располагалось слишком далеко от морского берега и, видимо, наполнялось из подземных источников. Никогда прежде я не купалась в реках или озерах, и сейчас ощущения были непривычными. Мне показалось даже, что чешуйки на хвосте потускнели. Пережив несколько секунд ужаса, я попыталась убедить себя, что мне только кажется. Или это последствия бесконечной череды волнений. В любом случае, я чувствую себя здоровой, и как только вернусь в море, все непременно станет, как прежде.

Пытаясь не беспокоиться еще и по этому поводу, я тем не менее снова и снова возвращалась мыслями к тому, что буду делать, если бургграф решит развлечься со мной. А затем оставить при себе. В детстве нам рассказывали историю о русалке, которая встретила на берегу мужчину и ушла с ним жить на сушу. Легенда, как водится, заканчивалась свадьбой, никто не говорил, что с ней стало дальше… Может быть, они продолжили жить на берегу моря, где она могла купаться каждый день? Или зачахла вдали от родных мест? Мне было очень страшно. Перед глазами проплывали сцены одна ужасней другой, а время встречи с бургграфом в его покоях приближалось. Чтобы хоть как-то отвлечься, я попробовала снова разговорить служанку. Кэти все так же покрывалась румянцем при одном слове о хозяине, но смогла мне хоть немного рассказать о Фионе. Та прибыла в поместье из родительского дома всего пару недель назад, сразу после венчания. Никто из слуг ничего не знал, кроме того, что она всегда любезна, немногословна и любит проводить время за фортепиано. Камеристка, которую Фиона привезла с собой, оказалась не из болтливых, про госпожу не сплетничала. Правда, Кэти один раз видела новенькую заплаканной, но та не стала раскрывать душу.

Пришло время одеваться и идти на встречу с бургграфом. Шелк ночной сорочки обжигал прохладой, платье казалось тесным, шпильки жестоко вгрызались в волосы, когда Кэти укладывала их в высокую прическу. Я устала наряжаться для мужчин, которые распоряжались моей судьбой, но ничего не могла с этим поделать. Только кусать от злости губы и сжимать руки в кулаки, снова обещая себя, что сбегу при первой же возможности.