Песня сирены

Я быстро посмотрела на нее, поскольку никаких распоряжений об этом еще не было сделано. Бабушка хотела что-то сказать, но дед бросил в ее сторону предупреждающий взгляд. Я почувствовала, что тут кроется какая-то тайна.

- Ну, я в любом случае приеду посмотреть Грассленд Мэйнор, - сказала Элизабет Пилкингтон.

Когда они ушли, меня буквально засыпали вопросами. Что надоумило меня выйти одной из дому? Ведь предупреждали, и не раз. Чтоб этого больше не повторилось!

- Не беспокойтесь, - уверила я их. - Не повторится.

- Подумать только, как легко ты отделалась, - причитала матушка. - А ведь что могло случиться. Все равно, такой плащ был, такое платье...

- О, прости меня! Я поступила так глупо... Матушка обняла меня.

- Дитя мое, - сказала она, - пусть это послужит тебе хорошим уроком. Благодари Господа, что вернулась домой целой и невредимой.

- Хорошо, Пилкингтоны привели ее домой, - вставила бабушка.

- Я и так уже была почти дома.

- Тем не менее, - наставительно произнесла бабушка. - Ну разве это ни странно, что они хотят купить Грассленд Мэйнор, и разве не забавно будет, если они купят его?

- Есть в них что-то, что мне не понравилось, - сказала матушка, и вновь необычное выражение появилось у нее на лице, точно вуаль легла на его черты, дабы скрыть истинные чувства, обуревавшие ее.

- Весьма милые люди! - заключила бабушка.

- И к тому же с основательными намерениями приобрести это место, прибавил дед.

- Карлотта показывала им Эндерби-холл, - сказала матушка, - а затем вдруг решила не продавать его. Должно быть, они ей чем-то не понравились?

- Полно, это всего очередная прихоть Карлотты, - возразила бабушка, и Элизабет Пилкингтон тут ни при чем.

- Да, будет интересно, если ты нашла покупателей для Грассленда, Дамарис.

Я тоже подумала, что это было бы интересно. Я даже надеялась, что так оно и случится. А еще я подумала, что довольно приятно будет иметь соседями Пилкингтонов.

***

На следующий день явился Мэтью Пилкингтон. Когда он вошел, я была в прихожей и поздоровалась с ним первой. В руке у него был большой букет фиалок.

Он улыбнулся мне. Он был даже очень симпатичный, в общем-то, самый симпатичный мужчина из всех, кого я когда-либо видела. Вероятно, это впечатление сложилось у меня из-за его одежды. На нем были темно-красный бархатный камзол и великолепный жилет. Из кармашка выглядывал накрахмаленный белейший носовой платок. К кисти руки крепилась на ленточке трость. Мэтью носил туфли на высоком каблуке, которые делали его значительно выше и без которых он выглядел бы гораздо грузнее, носки его туфель чуть приподнимались кверху, а это, как я поняла сразу же по приезде в Лондон, было последним "криком" моды. В руке у него была шляпа темно-синего, почти что фиолетового оттенка. По сути, его одежда прекрасно гармонировала с цветами, так что у меня не осталось сомнений, что он выбрал их специально для этой цели. Но как бы то ни было, у фиалок было и другое, особое предназначение.

Я почувствовала, что краснею от удовольствия. Он низко поклонился, взял мою руку и поцеловал ее.

- Вижу, вы уже оправились после того приключения, а я зашел узнать о вашем самочувствии и принес цветы вашей матушке, чтоб она не осталась без подарка, за который вы мужественно заплатили такую цену.

- О, это так великодушно с вашей стороны, - сказала я, взяла букет и уткнулась в него, наслаждаясь ароматом.

- От лучшей лондонской цветочницы, - пояснил Мэтью. - Сегодня утром купил их в Ковент-Гардене, в "Пиацце".

- Матушке будет так приятно... Входите же. - Я пригласила его в маленькую зимнюю гостиную, которая сообщалась с прихожей.

Он оставил шляпу на столике в прихожей и последовал за мной.

- Значит, - начал он, - завтра вы возвращаетесь в провинцию? Очень жаль, моя мама так хотела бы пригласить вас в гости. Она жаждет услышать еще Что-нибудь про тот дом, который, как вы говорили, продается, - Это очень милый дом, - заметила я.

- Раз так, то почему же хозяева от него отказались? Никак не возьму в толк...

- Жена умерла при родах, а муж не может это забыть. Сам он родом с Севера, туда и уехал. Они были нашими большими друзьями и предложили показать их дом тем, кому он приглянется и кто захочет его купить. Ключи у моей бабушки.

- А тот, второй дом?

- Эндерби? Ну, он тоже хорош, но пользуется дурной репутацией, будто заколдованный.

- На маму он произвел большое впечатление.

- Да, но Карлотта, моя сестра, его владелица, решила его не продавать. А ей он перешел от предыдущего владельца, родственника.

- Следовательно, Эндерби сейчас пустует?

- Это-то и странно. Причуда Карлотты, как утверждает дед.

- А где ваша сестра?

- Она вышла замуж и живет в Суссексе. У нее теперь очаровательный ребенок. Скажите, а вы живете в Лондоне?

- У меня есть небольшое поместье в провинции, в Дорсете. Иногда я бываю там, иногда здесь, в Лондоне, с матерью. А сейчас я, разумеется, здесь, потому что война, и я, возможно, пойду служить.

Я нахмурилась. Моя матушка ненавидела войны лютой ненавистью и, видимо, заразила ею и меня.