Песня сирены

- Ну, у нас тоже есть свои шпионы, и немало.., даже при дворе в Сен-Жермене. Нам надо добраться до зачинщиков, до тех, кто стоит во главе всего заговора, вроде лорда Хессенфилда.

- Этот человек! - воскликнул дед. - Северные Хессенфилды. Они всегда были католиками, они строили заговоры еще во времена Елизаветы и пытались сбросить с трона Марию Шотландскую.

- Тогда неудивительно, что он является одним из главарей якобитов, произнесла я, в глубине души надеясь, что голос мой прозвучал естественно.

- Теперь это уже не просто религиозный конфликт, - сказал Эдвин. - Да, религия сбросила Якова с престола, но теперь вопрос заключается в правах. Многие говорят, что настоящий король - Яков, а его сын Яков - третий в этом роду. Это звучит резонно, и, если бы Вильгельм и Мария не отобрали у Якова корону, этот юноша, называемый Яковом III, был бы нашим следующим королем.

- Ты говоришь, как якобит, - буркнул дед.

- Нет, не совсем, - сказал Эдвин. - Я просто излагаю факты и вижу резон в действиях Хессенфилда и ему подобных. Они искренне верят, что сражаются за правое дело, и нам понадобится много сил, чтобы остановить их.

- Хессенфилд выкрал из Тауэра генерала Лангдона и переправил во Францию, - заметил отец.

Я была настолько взволнована, что даже не осмелилась говорить. Я чувствовала, как Харриет наблюдает за мной.

- Очень смелый шаг! - сказал Карл. - Таких, как он, надо остерегаться, и с такими людьми приходится считаться.

- А таких множество, - добавил Эдвин. - Все они - очень преданные люди, иначе они бы не жертвовали всем ради дела, которое почти проиграно.

- Да, - заметила Харриет, - но они-то совсем не считают, что уже проиграли.

- Но это очевидно. На троне - Анна, а против них сражаются такие люди, как Мальборо.

На некоторое время за столом воцарилась тишина, после чего все вернулись к обсуждению местных вопросов.

Я сказала, что собираюсь продать Эндерби-холл, и все приветствовали мое решение.

- Наконец-то, ты решилась, - сказал дед.

- Интересно, кто его купит? - подумала вслух мать.

- Это будет не самое лучшее приобретение, - подтвердила бабушка. Мрачный, старый дом, который долгое время пустовал...

Я взглянула в сторону Дамарис, которая улыбалась Клариссе.

- Она спросила, что такое "мрачный"? Я повернулась к матери.

- Ты покажешь его, если кто-нибудь вдруг захочет осмотреть дом?

- Кто-нибудь из нас обязательно поможет, - ответила она.

- Нам тоже потребуются ключи, - заметила бабушка. - Покупатели наверняка приедут сначала сюда.

Мы поговорили еще немного о других проблемах. Я была довольна исходом разговора. Судьба Эндерби-холла также волновала меня, как и разговор о Хессенфилде и якобитах, правда, немного в другом смысле.

***

Шли недели, а мы все гостили в Довер-хаусе. Отношение ко мне Дамарис не изменилось. Она была безразлична, словно не замечала меня вовсе, и когда я вспоминала, какой она была раньше, то чувствовала, что теперь я общаюсь с совершенно другим человеком. Но наедине с ней я ни разу не оставалась и часто задумывалась, что было бы, останься мы с ней вдвоем, но попробовать этого мне совсем не хотелось.

Наступил август, и до нас дошли известия о победе герцога Мальборо под Бленхеймом.

В Зверели царила радость, а Карл и Эдвин разыграли всю битву на обеденном столе, используя посуду для обозначения войск и пушек.

Это было значительной победой. Этой битвой король Людовик хотел поставить под угрозу Вену и тем самым ударить в самое сердце Австрии, но Мальборо вновь сорвал все его планы - французские войска в Бленхейме были окружены и, в конце концов, сдались. Остальные французы не смогли противостоять кавалерии Мальборо и вынуждены были отступить за Рейн.

Прислушиваясь к бурному веселью, царящему в Эверсли, я думала, как эти новости повлияют на Хессенфилда.

Однажды я поехала вместе с матерью и Ли осмотреть Эндерби-холл.

Снова я стояла в том зале с его странной, зловещей атмосферой. Я заметила, что мать и Ли испытывают то же самое.

- Пойдем! - резко сказала мать. - Давайте осмотрим дом и побыстрее покончим с этим.

Мы пошли по комнатам. Я вошла в спальню, которая для меня была полна воспоминаниями.

- Какая прекрасная кровать! - заметила мать. Думаю, тот, кто купит этот дом, захочет приобрести И всю обстановку.

Я была рада, когда мы, наконец, вышли из этой комнаты. Мне не хотелось снова видеть ее, а ведь когда-то я ее обожала. Бо часто называл ее "нашим святилищем" и улыбался при этом, считая, что вся эта сентиментальность - не что иное, как шутка.

Мы вышли из дома, и я заметила, что изгородь частично снесена. Ли, увидев мое изумление, быстро сказал:

- Это была бесполезная трата земли.

- А почему же вы раньше огородили ее?

- У меня были насчет нее некоторые планы, но я так и не смог взяться за их выполнение: времени не хватало. А теперь мы здесь выращиваем цветы.

- У меня здесь есть розарий, - сказала мать. - Я своими руками посадила его и приказала ни в коем случае не прикасаться к нему.

- И горе тому, кто потопчет ее цветы! - добавил Ли.

- Значит, это все еще запретная территория?