Песня цветов аконита

—Говорят, что вы забираете души — даже те, кто хотел вас убить, становятся полностью вашими. Напротив, чем сильнее изначальная ненависть, тем прочнее будет цепь… — он смешался: — Простите меня.

— Это не преступление — высказывать свои мысли, — Йири со вздохом поднялся, завернулся в длинное тонкое одеяние, полностью скрывающее фигуру, — на белой ткани бледно-зеленые листья. — А тебе я давно разрешил это… как и еще некоторым.

Сел — складки легли ровно, словно специально уложенные. Чуть склонил голову, руки соединились в привычном жесте.

— Иди.

Шинори, подошедший было к двери, бесшумно вернулся на место, опустился на пол. Он знал, что сейчас должен ослушаться слова своего господина. Потому что тому было грустно — а видеть это Шинори не мог.

— Я могу хоть что-то сделать для вас?

— Ты и так делаешь много.

Шинори проследил взглядом за алыми бликами на стене — закат… И на лице Йири были алые блики, делающие лицо совсем юным. По-прежнему отрешенное, оно казалось теплым и задумчивым.

— Позволите мне спросить? — чуть хрипло проговорил Шинори. Вопрос давно мучил его.

— Говори.

— Я никогда не видел у вас ни одного оберега… А ведь вам трудно приходится. Разве помешала бы помощь… защита?

Тот быстро поднял руку к горлу — неосознанный жест. Потом медленно отвел.

— Что же, и это могло бы послужить поводом для слухов.

Шинори вскинулся:

— Ни я, ни кто другой не расскажет об этом! — и добавил потерянным тоном: — Я не хотел огорчить вас.

— А сам-то не боишься всех этих слухов, что задаешь такие вопросы? — откликнулся Йири и качнул головой, не давая Шинори произнести ни слова. — У меня был оберег. Не знаю, помог он или наоборот, но другого мне не нужно.

— Я был дерзок. Простите…

— Пустое. Ты свободен, Шинори.

— Вы же не прогоните меня совсем? — по-прежнему хрипло произнес тот.

— Нет. Если ты сам не уйдешь.

— Я никогда не уйду. Я бы умер за вас, — сказал сам для себя неожиданно.

— Сейчас это лишнее.

* * *

Через Иэну вели два моста, южный и северный. Выше северного можно было перейти реку вброд; ниже по течению с берега на берег людей и товары переправляли лодочники. Северные берега вздымались высоко — от моста до воды не меньше пятнадцати ни. Крепи северного моста из черного дуба выглядели прочными — но жучки давно прогрызли ходы в тяжелом дереве. Йири отдал приказ о починке моста.

— В год Водяного дракона нельзя ни чинить, ни строить мосты! — забеспокоились старики. — Река разгневается!

Выслушал со вниманием, но приказа не отменил.

Большего подарка недоброжелателям он сделать не мог.

Рабочих нашли без труда — за работу платили щедро. Все шло хорошо, пока не обрушилась балка, увлекая за собой троих мастеров. Одному удалось выплыть, другой был оглушен и захлебнулся; третьего вытащили, но он все равно умер.

Несчастные случаи на строительстве — дело нередкое. Но тут рабочие зароптали — река разгневалась!

— А в год Огненного зверя нельзя топить печи, да? — спросил Йири. — Я тоже верю в приметы, но не в такие. Когда есть нужда, делают многое, не задумываясь.

Мастера возобновили работу с видимой неохотой, и разговоры не прекращались. Вскорости погиб еще один человек, какой-то бедняк, поскользнувшийся вблизи разобранных перил на мосту.

— Почему они все были столь неосторожны? Судя по вашим словам, этого можно было избежать. Особенно первые двое — опытные…

Рабочие отмалчивались. Потом один сказал шепотом:

— Они все накануне видели дурной сон… нельзя чинить мост в это время.

Йири согласно склонил голову, продолжил задумчиво:

— Я тоже иногда вижу сны. Например, что семьям ответственных за постройку угрожает опасность, если работа будет сорвана…

Работы были завершены в срок.

* * *

После разговора с отцом Юхимэ он не находил себе места. Неправильно. Все было неправильно. Сначала Лаин, потом другая… Он всего-то пытался быть откровенным хоть с кем-то. Разве пытался? И как же?

Йири, занятый подобными мыслями, даже донесения слушал вполуха, и это не преминули отметить.

А с окрестностей озера Гэта с каждой неделей приходили все более тревожные вести. Не все попали в расставленную сеть, не все… Да и заменить иных было просто некем.

Нет, ему не противились в открытую. И подлогов больше не совершали. Понимали — опасно. Но выдумывать оправдания, не замечать мелких и тем не менее досадных ошибок, тянуть время — умели превосходно. Его боялись. Но при всей его власти ему одному было не справиться. Проявлять беспощадность даже при малой вине — разве разумно? Его имя и так в бедных кварталах и деревнях произносят шепотом — и хватаются за амулеты.

Йири чувствовал — еще немного, и он не выдержит первым. Допустит оплошность и восстановит против себя очень многих. А еще лучше — Столица выразит неудовольствие. Даже если оставить все так — рано или поздно те, что в Сиэ-Рэн, сочтут, что он попросту не справляется.

«А что же ты хотел, мальчик?» — читалась в лице Аоно. «С точки зрения закона ты прав — но кто же отдаст честно присвоенное? Они испугались, когда полетели головы, но теперь осмелели».