Песня Волчьей луны (СИ)

— Тогда вот что мы будем делать, — продолжал Шу. — Сейчас я запускаю все артефакты, которые выровняют и направят потоки вашей магии так, чтобы они соединились с общим полем ледарина. Потом заработает вот эта часть, — он кивнул на серебряные шары, украшенные угрожающего вида шипами, — и начнет трансформацию. По моей команде вам надо будет подойти к ларцу и взять ледарин в руки. Но только по моей команде, не раньше!

— Понятно, — сдержанно кивнула Арьяна и, посмотрев на Ирвина, непринужденно сказала: — Ну вот, видишь, все просто. Скоро поедем домой.

— Я готов всю жизнь быть волком, лишь бы с тобой ничего не случилось, — ответил Ирвин. Арьяна нахмурилась.

— Я не готова. Это неправильно.

Шу провел ладонью над серебром, активируя артефакты, и зал наполнил низкий гул. Мегирен поморщился, как от зубной боли, и Ирвин увидел, как кусок ледарина в ларце откликнулся — по нему пробежали мелкие синеватые искры.

Арьяна шагнула к ларцу и замерла, закрыв глаза. Ирвин чувствовал, что в этот миг все в ней пришло в движение: сила, которая наполняла ее, потекла огненными реками, двинулась к кончикам пальцев, приказывая протянуть руку и прикоснуться к металлу за стеклом.

У Ирвина заныли все зубы. За окном было солнечное утро, но он готов был поклясться, что в зале стала сгущаться тьма. Прямо над головой сверкнула молния и послышалось ленивое ворчание грома.

— Отлично! — довольно воскликнул Шу, и Ирвин мысленно назвал его гребаным экспериментатором: тот выглядел так, словно получил самый лучший подарок на именины. Конечно, людям науки лишь бы организовать очередной опыт, последствия их не волнуют. — Вы сейчас синхронизированы с ледарином. Запускаю установку: три. Два. Один.

Гул в зале сделался громче, словно все они попали в самую сердцевину громадного работающего механизма. Шу провел ладонью по лбу, стирая пот, и громко приказал:

— Берите ледарин, ваше высочество!

Ирвин готов был поклясться, что над головой Арьяны закружились сиреневые туманные вихри. Мегирен поднял крышку, и Арьяна, словно завороженная, протянула руку и дотронулась до ледарина — осторожно, самыми кончиками пальцев.

Ничего не произошло. Она не закричала от нахлынувшей боли, ее рука не вспыхнула, за доли секунды обращаясь в пепел — а ведь и такое бывало. Туманные потоки над Арьяной дрогнули и потекли к металлу — тот вышвырнул синие искры навстречу, и Ирвин внезапно ощутил, что ледарин сейчас испытывает радость.

Наверно, что-то подобное было тогда, когда волки-оборотни подняли из шахт на поверхность первые серебристые глыбы незнакомого металла и поняли, что изменяются. Что мучительная волчья суть уходит навсегда. Ледарин был создан для того, чтобы творить. Менять мир к лучшему.

И он менял.

Арьяна вдруг рассмеялась и взяла ледарин в руки — с бережным трепетом, словно это был не кусок металла, а новорожденное дитя. Мегирен, кажется, даже дышать перестал. Постепенно сияние утихало — ледарин в ладонях Арьяны впитывал в себя и свет, и тьму.

Когда Ирвин понял, что в зале снова стало светло, Арьяна вдруг сдавленно вскрикнула и без чувств осела на пол.

* * *

— Это конец. Все получается именно так, как планировал Якоб. Принцесса умирает, он вводит войска, чтобы отомстить за смерть дочери, Хармиран теряет независимость.

“Да, это конец”, — согласился Ирвин. Он даже не понял, кто именно говорил сейчас где-то далеко-далеко, почти в другом мире. Возможно, его брат. Или канцлер Лотар, который хотел посадить на трон Хармирана их с Киганом сестру.

Это и правда был конец.

Арьяна выдержала прикосновение ледарина, но потом что-то пошло не так, и рассинхронизация магических полей остановила ее сердце. Шу сказал, что все подробно выяснит после вскрытия, но Песня зазвучала у Ирвина в ушах с сокрушающей яростью, на какой-то миг мир поплыл в сторону, обретая новые краски и звуки, как всегда бывало при обращении, и Шу счел за лучшее убраться побыстрее и подальше.

Все это уже не имело значения. Истинной не стало.

— Врачи часто испытывают лекарства на себе. Вот и она поступила так же.

Ирвин неожиданно обнаружил, что сидит в траурном зале княжеского дворца. Слуги бесшумно опускали темные шторы, в воздухе плыл ленивый запах благовоний, и на постаменте уже устанавливали гроб. Бейлин сидела рядом и держала Ирвина за руку так, словно он мог сделать что-то опасное для себя или других, и ей нужно было остановить его любой ценой.

— Хорошо, что ты здесь, — произнес он. — Я рад.

— Конечно, я здесь, — откликнулась сестра. — Мне очень, очень жаль. Она была… хорошая. Настоящая.

Она была. Как странно и дико это звучало. Нет, все это не могло быть правдой — но Песня Волчьей луны поднималась в ушах с прежней силой и властью, и у Ирвина больше не было истинной, чтобы удержать безумие.

Он утратил истинную пару.

Он лишился рассудка.

Скоро на Хармиран нахлынет волна захватчиков из Варанданского королевства.

Все было неправильно, все было напрасно.