Песня зовет

Работая с ансамблем над ее постановкой, не над разучиванием, а именно над драматической постановкой, как режиссер в театре, а не только дирижер, я не раз рассказывал певцам о той картине, которая возникала у меня при ее звучании. Представьте себе широкую, бескрайнюю степь. Нещадно палит солнце, идут строем солдаты, силы их на исходе, марш длится уже много часов, и вот когда, казалось бы, совсем сник боевой дух, когда усталость овладела людьми, в гуще отряда, как живительный ветерок, как глоток чистой воды, зазвенела песня... Мигом встрепенулись солдаты, лица озарились улыбкой, шаг стал дружней — и нет тяжести длинного перехода, нет усталости, могучие молодые голоса мощно грянули:

А для тебя, родная,
Есть почта полевая,
Прощай, труба зовет.
Солдаты, в поход!

Современная солдатская песня заставила меня вспомнить прошлое, то далекое время, когда я впервые со всей ясностью услышал солдатскую песню и почувствовал ее завораживающую силу.

Было это в Твери, на Волге, где отец мой, Александр Васильевич Александров, служил учителем в реальном училище, женской и мужской гимназиях и одновременно был регентом кафедрального собора. Шел 1911 год, я шестилетним мальчонкой плескался в воде на волжских отмелях, предаваясь беспредельной радости от только что одержанной над самим собой победы: научился плавать. Как вдруг из-за Волги полилась дружная песня...

Эх, в Таганроге, эх, в Таганроге
Войско славное идет.

Такой красоты мужского пения, такой силы и бодрости в звучании хора я еще не слышал. Голоса искрились и звенели, слова складывались во фразу, над густой, басовой основой звонко парил серебристый подголосок. Я вскочил и стал прислушиваться к мелодии, радуясь ее красоте, но песня вдруг переменилась, и над Волгой зазвенел новый напев:

Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке
Сизый селезень плывет.

Я стоял и слушал, забыв о плавании, обо всем на свете, и не знал, что эта встреча не случайна, что будущая моя жизнь, все помыслы и заботы, надежды и творчество надолго будут связаны с солдатской песней, с военной музыкой, с армией. А эти две звучащие из-за Волги мелодии пройдут через всю жизнь своеобразным лейтмотивом, каждый раз напоминая о первой встрече, увлекая в новое, неведомое.

«Эх, в Таганроге» с измененными словами, созданными бойцами Красной Армии, получила широкое распространение. Отец сделал обработку этой песни для мужского хора без сопровождения, используя присущую русской народной песенности подголосочную распевность.

Гей, по дороге!
По дороге войско красное идет.
Гей, оно стройно,
Оно стройно песню красную поет.

В праздничную картину превращалась в исполнении ансамбля и «Вдоль да по речке». Каждый куплет имел свои краски, принятые в солдатском пении, — посвистывания, гиканья, ритмические сдвиги, синкопы, акценты. Позже я сделал более развернутую аранжировку этих песен для мужского хора и оркестра, придав им симфоническое развитие.

Некогда услышанные на волжском берегу, обогащенные всеми красками профессионального искусства, они с огромным успехом исполнялись ансамблем в лучших концертных залах Советского Союза и многих других стран мира. Звучали и в походных условиях. И каждый раз, когда могучая волна мужских голосов наполняет эти мелодии необычайной красотой и мощью, я вспоминаю Тверь 1911 года, широкий разлив реки и солдатскую песню, ставшую моей судьбой. Глубоко убежден в том, что к вершинам мастерства я шел, всегда внутренне слыша ее боевой призыв.

Фанфары „Первой конной”

Музыка вошла в жизнь нашей семьи неожиданно. Мой отец Александр Васильевич Александров родился в 1883 году в крестьянской семье в селе Плахино, на Рязанщине. Рязанская земля дала России много одаренных людей, славилась она и хорошими голосами. У отца был чудный альт. Он любил петь с теткой Анной городские и крестьянские народные песни, поражая всех способностью сразу запоминать новые слова и мотивы.

Семья жила трудно. В долгие зимние месяцы дед и его односельчане уходили на заработки в Петербург. Так уж повелось: ярославцы шли на заработки в Москву, а рязанские — в Петербург. Там дед занимался извозом до первых весенних дней.

Он был грамотным и по-своему начитанным человеком. В его большом сундуке я видел много книг, не только религиозного содержания, но и русскую классику. Сына мечтал определить по духовному званию.

У деда был приятель Заливухин, который и посоветовал отвезти мальчика с таким красивым голосом и хорошим слухом в Петербург. Так Саня Александров очутился в северной столице, где при содействии регента Казанского собора Василия Александровича Фатеева со временем был определен в Придворную певческую капеллу.