Песня, зовущая домой

День прошел чудесно, потому что Йен, как и все мальчики, обожал корабли и готов был часами курсировать туда и обратно между Дартмутом и Кинсуэром, особенно когда капитан упомянул песчаные мели и трудности здешней навигации. Со времени отъезда из Найроби у меня было немного таких хороших моментов, как этот — с солнцем на воде, с величественной красной громадой Королевского Военно-Морского колледжа с той стороны устья, где лежал Дартмут, с мерцающими глазами Йена, слушавшего объяснения капитана. Если когда-либо ребенок являлся «мужчиной среди мужчин», подумала я, то этим ребенком был Йен Гордон Чарльз Камерон.

По пути разговор шел только о «моем папе».

— У моего папы есть лодка. Одиночка. — Этот термин он произнес с гордостью, и я прониклась уважением. — Когда я вырасту, он собирался завести двойку и мы сможем участвовать в гонках. Она у нас на Линитгоу. — Он замолчал и почти с вызовом посмотрел на меня. — Когда приедем домой, отправимся в плавание. Там можно зимой ходить под парусами. Мой папа и на рыбалку меня берет. — Его голос дрогнул, и он замолчал. В его темных глазах я уловила внутреннюю борьбу. — Один раз, — торопливо пробормотал он.

— Расскажи, — подбодрила я. — В каком месте?

— Ну, я не знаю. Где-то на море. Это была не наша лодка. — Его вызывающий тон предполагал, что я могла бы и запомнить — «их лодка» стоит на озере Линитгоу. Но это было не настолько важно, чтобы прервать повествование. — Это было здорово. Мы отправились сразу после завтрака и вернулись только часов в шесть, по-моему. Когда поймаешь рыбу, надо вытаскивать из нее крючок. Я бы так не смог. — Он замолчал, чтобы набрать воздух. — А еще мы попали в волны, и лодку болтало вверх и вниз… — Он показал как, и я крепче вцепилась в руль. — И меня тошнило. Кажется, два раза.

Я сказала:

— Вот как? — самым непререкаемым тоном, но то ли я потеряла практику, то ли шотландский «почти шесть и три четверти» был покрепче орешек, чем английский четырнадцатилетний.

— Ага, и папу тоже тош…

— Хватит, Йен, достаточно, — строго сказала я, — не думаю, что ему хотелось бы, чтобы ты мне это рассказывал.

Спустившись вниз к обеду, я некоторое время с восхищением разглядывала фотографии Адама в холле.

На одной солнце садилось среди рваных туч, и цепочка пони галопом неслась вверх по склону. Другая, цветная, была видом Баклэнда-на-Муре: деревья и мост, старая коричневая черепица и старый коричневый колли, спавший на солнце. Повешенные рядом, они ярко показывали стародавнее противоборство Измаила и Исаака.

Отраженное в стекле фотографий, мне было видно мое собственное лицо, серьезное и совсем неинтересное, с прямыми светлыми волосами, которые я каждые пять дней мыла шампунем, всегда старательно расчесывала и периодически подравнивала. Они и выглядели точно так, как должны были при таком уходе — чистые, здоровые, аккуратные, не дурацкие. Волосы Магды Камерон тем вечером выглядели вполне по-дурацки: их распущенные концы тут и там были пронуты золотом.

— Хелло! — прозвенел тоненький голос.

Я подскочила и, оглянувшись, чуть не подскочила снова. Рядом со мной, заложив руку за спину, стояла маленькая фигурка в цветастой рубашке и горчичного цвета шортах. Йен? Интонация была не совсем его. Коленки? Трудно понять, когда ноги выпрямлены.

— Хелло, — с сомнением сказала я.

Одна рука высунулась из укрытия и сунула мне под нос золотоволосую куклу, по виду новую с иголочки.

— Погляди!

— О Руфь! — сказала я с явным облегчением. — Какая она маленькая!

Ее губы зашевелились, но я не расслышала, что она сказала. Совершенно обезоруживающе она ухватила тонкой рукой меня за шею, притянула мое лицо к своему и возмущенно и тревожно зашептала:

— У нее нет трусиков! — Ее глаза напоминали шоколадное драже.

Я сказала утешительно:

— Но ведь сейчас тепло, она не простудится.

Она с взволнованным видом зашептала еще быстрее:

— Но ведь ей полагается! Мамочка говорила…

— Да, конечно, полагается, — согласилась я.

— Как дела? — раздался голос у меня над головой, и рука Адама взяла у меня неприличную куклу.

— Отойдите, у нас тут чисто женский разговор, — сказала я.

— Кое-кто здесь производит впечатление тугодума, — заметил Адам. — Я думал, что это не проблема для преподавателя домашних наук. Заняты сегодня вечером? — добавил он.

— Кажется, буду занята благодаря вам, — отбила я подачу. Было нелепо чувствовать себя такой довольной оттого, что Руфь обратилась ко мне со своей проблемой — еще нелепее, если признать, что я ощущала особое удовольствие оттого, что была обязана этим Адаму.

— Возьмите шитье с собой, — небрежно сказал он, — и заходите на кофе. — Он вернул куклу, на мгновение коснувшись головки Руфи.

В этот момент по лестнице спустилась Магда Камерон и, завидев нас, воскликнула:

— Слава Богу, я уж думала, что она улизнула! Хелло, мисс Белл, рада вас видеть. — Она поблагодарила меня за участие в понедельничных приключениях. — Вы, наверное, заметили, что теперь я стала гораздо осторожнее. — Она крепко держала маленькую ладонь Руфи. — Надеюсь, она не надоедала вам с этой дурацкой куклой.