Песня, зовущая домой

— Вам еще лет пятнадцать надо будет покупать ей одежду. Почему бы не купить все сразу?

— Надеюсь, так и будет, Дебора. — Голубые глаза вновь стали серьезными. — Надеюсь на это. — Он обеспокоенно продолжал. — Это он все время подхватывает сыпь или насморк, или у него болит живот. У нее не бывает ничего, и вдруг ни с того ни с сего ей надо было подцепить какой-то чудный микроб, про который никто и не слыхивал. Для Анни это типично, ей-богу.

Для ленча в одном из лучших отелей Плимута был заранее заказан столик. Еда оказалась восхитительной.

— Теперь пойдем за ним, папа? — спросил Йен, выскребая последнюю ложку мороженого. — Сразу пойдем?

Колин оценивающе поглядел на меня.

— Они хотят купить вам подарок.

— Нет, нет! — запротестовала я. — Пожалуйста, не надо. Сегодняшний день сам по себе был подарком. Мне он так понравился!

Выражение голубых глаз смягчилось, но осталось таким же целеустремленным, и Руфь это подтвердила:

— Мы собираемся купить вам платье. Все уже решено.

— И хочу вас предупредить, что они не удовлетворятся отрицательным цветом. — В голубых глазах опять замелькали искорки.

Делать было нечего. Мы отправились в поход до ближайшего магазина одежды и ввалились туда все четверо; обе руки Колина были заняты близнецами. С жалостью к себе я подумала, что, наверное, так же они ходили по магазинам вместе с Энн. Но как я могла отказаться, если Руфь уже восторженно показывала на ряды платьев?

Все же платье нашла не Руфь, а ее отец. Он решительно вытащил его из ряда других — достаточно простого покроя, с крошечными рукавами и вырезом спереди, но вот что касалось рисунка и цвета — тут меня одолели сомнения. Мне нравились простые вещи, приглушенных или нейтральных тонов. Это же больше было в духе Магды Камерон — шерстяное с расцветкой, как у персидского ковра — в голубых и нефритовых, кремовых и абрикосовых, золотых и тускло-розовых тонах.

— Это мне? — с сомнением спросила я.

— Вряд ли оно мне подойдет, — с серьезным видом сказал Колин.

Я натянула платье, и из длинного зеркала на меня взглянула совсем другая женщина — раскрасневшаяся, с блестящими глазами, не уверенная в себе. Не я, не та бесцветная Дебора, которая собиралась учить учителей и мазала дверь коттеджа тремя слоями краски. Эта женщина была вполне способна… Голова у меня кружилась.

Однако Колин и слышать не хотел о том, чтобы я его сняла, и когда мы выходили из магазина, он сказал, чтобы Йен взял меня за правую руку, а сам взял за левую. Руфь уже крепко цеплялась за него с другой стороны. Так, шеренгой, мы двинулись по приятной чистой улочке.

— Папа, теперь Дебора доскажет тебе сказку? — пропищала Руфь.

Мы дошли до сквера, нашли скамейку и завладели ею.

— Папа, если мы положим вещи, больше никто не сядет, — объявил Йен. — Хорошо? — Он положил маленький стоптанный сандалик на конец скамейки и Руфь с визгом удовольствия последовала его примеру.

— Не думаю… — начала я, разрываясь между симпатией к ним и чувством приличия.

— Ведь гораздо лучше, когда только мы и больше никого, верно? — спросил Йен. Возразить на это было невозможно.

Было гораздо лучше. Было так пугающе хорошо, что я пожалела, что пошла с ними. Это была не я — глупая смеющаяся девица, шедшая по улице рука об руку с мужчиной, существующим в другом мире, даже подпевавшая, когда он мурлыкал мелодию. Этой девушке были суждены слезы и поцелуи — а я боялась и того, и другого.

— Не бойтесь, — как раз в этот момент сказал Колин, и я подскочила. — Они наверняка думают, что это цирк.

Однако я добралась только до половины сказки, когда он выпрямился и посмотрел на часы.

— Очень жаль, Дебора, боюсь, что мне пора.

— Не могёт быть, папа, — возразил Йен, — в тот раз не было так долго.

— «Не может», — отрезал Колин неожиданно для меня. — Ты теперь не на ферме у дядюшки Лочлана, и будь добр говорить правильно. — Он посмотрел на меня и покраснел. — Мне действительно пора. Вы сможете отвести их обратно?

Я сказала «конечно» с ощущением пустоты. По правде говоря, я, как и Йен, прикидывала, сколько мы еще сможем пробыть вместе, и теперь основательно устыдилась этого.

— Огромное спасибо, — сказал он тем же деловым тоном. — Дело в том, у меня встреча кое с кем, кто вечером будет выступать вместе со мной. Конкретно, с Хани Харрис. — Он приподнял брови. — До чего бойкая девица! Но я вам вот что скажу, — утешительно добавил он, когда две пары губ разочарованно надулись. — Взамен этого мы все вместе отправимся в путешествие в воскресенье. Как насчет этого?

На обратном пути в Торкомб начался дождь. Я ненавижу вести машину в дождь, и еще Руфь стало тошнить.

— Дебора, вы хотите, чтобы уже было воскресенье? — спросил Йен, когда мы взбирались на последний подъем.

Я не хотела. Я хотела только, чтобы поездки в Плимут никогда не было.

Глава седьмая