Песнопение бога

Я задумчиво провел кончиком пальцев по краю кубка, слушая вполуха. То, что континент расцветает, знал и без этого. Набеги на магических существ – вот что беспокоило меня на самом деле. Мимолетная мысль посетила голову – а что, если палач придет за девчонкой? Сжав кубок, я расколол его на множество осколков, чем привлек внимание советников. Переглянувшись, они осторожно спросили, все ли в порядке, и лишь Жзо́гос бросал на меня многозначительные взгляды исподлобья.

– Прекрасно. На этом все?

– Да, правитель, – синхронно склонив головы, произнесли советники.

– Тогда можете быть свободны. Жзо́гос, задержись на минуту.

Морской дух расправил плечи, напрягшись, но кивнул. Попрощавшись с советниками, я дождался, когда дверь за ними захлопнется и в зале воцарится мертвая тишина.

– Вы что-то хотели, правитель? Понимаете ли, я спешу…

– Да неужели?

Я медленно поднялся, с гулом отодвинув кресло, и прошелся до Жзо́госа, который почти что вжался в спинку своего сиденья. Я принялся закатывать рукава рубашки, оголяя загорелую кожу, покрытую сеточкой шрамов, как напоминание о боях, откуда выходил проигравшим.

– Правитель, не знаю, что вы задумали, но призываю вас к благоразумию.

Морской дух вскрикнул и прикрыл лицо руками, когда резко развернул его кресло к себе и поставил ладони на подлокотники. Я склонился к нему так низко, что почувствовал запах морского бриза и рыбы.

– Неужели тебе ведомо такое слово, как благоразумие? Не ты ли пытался отравить меня этим бессмысленным пойлом, а потом убить отца, подобно скоту?

– Я… я не…

– Смотри в глаза!

Дух подпрыгнул на кресле от страха, но послушался.

– Что ты видишь, Жзо́гос?

– Я вижу ваше лицо, правитель.

– Именно… и оно будет последним, что увидишь перед смертью. В знак уважения я сделаю все так, чтобы она пришла по твою душу как можно быстрее.

Действие яда из грибов и курительной смеси растворилось, и я приказал дракону пробудиться. Тот, рыкнув, победоносно отозвался на мой зов – крылья распахнулись за моей спиной, огонь обхватил руки, перекидываясь на подлокотники кресла. Жзо́гос попытался закричать, но я прижал ладонь, объятую пламенем, к его рту, чувствуя, как плавится плоть духа. Огонь был сильнее, и постепенно лицо существа, окутанное туманом, начало таять. Он пытался освободиться от хватки, но все было тщетно – плоть начинала растворяться и опадать на пол влажными каплями.

– Ты можешь травить, изводить, убивать меня, но семью не позволю трогать никому.