Песочные часы

- А почему норина Алистер не живёт с вами? – я пыталась осмыслить то, что услышала. Думала, что Алистер – торха, а оказалось – норина, жена… Но в Арарге не существует разводов, неужели она сошла с ума? – У неё…что-то со здоровьем?

Хозяин усмехнулся и покачал головой:

- Она уже нигде не живёт, Лей, она умерла. Давным-давно умерла. Я женился, когда мне минуло восемнадцать. Получил первый отпуск, приехал к приятелю, увидел её… Мезальянс, но это не имело значения. Поссорился с отцом, жил с супругой у двоюродного брата. У неё были немного раскосые зелёные глаза и длинные, до пояса, тёмно-русые волосы. А кончики – с рыжиной. Когда она забеременела, отец смилостивился, разрешил пожить в замке, пока я болтался по делам военной службы. Родились два мальчика-близнеца. Пока мы в очередной раз воевали, на Неро вспыхнула холера. К несчастью, в наших краях. Сыновьям было по полгода, мне – двадцать. Алистер – на пару месяцев меньше.

Он замолчал, но я всё поняла. Хотя бы потому, как хозяин молчал.

На глазах навернулись слёзы…

- Только плакать не надо, дело прошлое. Иалей, перестань! Она быстро умерла…как мне сказали. В один день с ними.

Шоан, так вот почему дети для него – болезненная тема. Потерять двух мальчиков от горячо любимой женщины! Я бы жить не смогла, сошла с ума – а он нет. Стоит, спокойный, утешает меня, плачущую дуру, живо представившую ту норину.

Теперь знаю, почему ему нравятся зелёноглазые – отголоски первого чувства.

И привёз меня на её место… Судя по всему, впервые здесь с тех пор.

- Иалей, какая же ты впечатлительная! – рассмеялся норн, утирая мои слёзы. – Спасибо, что так переживаешь, но давно прошло. Больше десяти лет минуло. Знал бы – не рассказывал! Может, тебе вина налить? Вот чего-чего, а расстраиваться тебе не стоит – Рагнар почувствует, тоже начнёт плакать. А двойного воя я не выдержу.

Но я не могла перестать, всё всхлипывала и всхлипывала. Было жалко детей, норину Алистер, да и хозяина тоже. Если до сих пор помнит – значит, любил.

- Извините, что спрашиваю, просто раз уж… Понимаю, что не имею права… Они жили с вашими родителями, и…

- Умерли ли мои родные, это ты хочешь знать? Мать – да, заразилась от Алистер. Ухаживала за невесткой и внуками. У неё было слабое здоровье, даже маг не смог ничего сделать. Отец – нет, шесть лет прожил вдовцом. И дольше бы мог, если бы не его пристрастия. Всё, Лей, хватит! У тебя день рождения, а такое впечатление, что похороны.

Наклонившись, он взял в ладони моё лицо и поцеловал, прижал к себе и постоял так некоторое время, прислушиваясь к моему дыханию. Потом подхватил на руки и куда-то понёс.

Я продолжала всхлипывать, вспоминая собственную мать.

Нет, представить себе не могу, чтобы со мной стало, если бы… Какой кошмар, когда возвращаешься домой, а те, кого ты любишь, мертвы. И дети… Он же любит детей, а там было два мальчика… Два норна, настоящих норна.

Перед глазами нарисовался образ той девушки, его жены. Почему-то она виделась смесью меня и норины Мирабель. Юная, тоненькая, такая чистая, невинная, зелёноглазая, с мягкими, едва заметными волнами волос, на полтона светлее моих. И почему-то с застенчивой улыбкой.

Размышления на тему сходства с нориной Алистер и природы тёплого отношения ко мне хозяина прервал поцелуй.

Очнувшись, поняла, что мы углубились в рощу, ступив на шуршащий ковёр листьев. Над головой покачивались частично оголившиеся ветви, украшенные нарядными брошами плодов.

А вот и белка. Замерла на ветке и смотрит.

Остановившись, хозяин с минуту задумчиво смотрел мне в глаза, а потом усмехнулся:

- Как же вы, женщины, сентиментальны! Тебя так легко разжалобить, ты так всех жалеешь, всех, кроме себя. Хватит рыдать, или останешься здесь в одиночестве. Вернее, не в одиночестве, а в компании солдата. Или ждёшь, чтобы я тебя успокоил? Ну, Лей, перестань уже! Умерли и умерли, в жизни всякое бывает. Так, стой, я за вином схожу – тебе нужно выпить, а то испортишь праздник.

И он быстрым шагом направился сторону мыса. Вернулся быстро, с полным бокалом, и заставил залпом его выпить.

Я уже не плакала, сама поняла, что глупо.

От вина немного охмелела и пропустила момент, когда спина и дерево стали единым целым, а хозяин очутился так близко, что я слышала его дыхание.

Его руки скользнули по телу, губы прильнули к моим, подчиняя настойчивостью и умением. Поцелуи норна никогда не были противны, но я больше любила другие – нежные, ласковые, а не страстные, грубоватые.

- Не надо, - прошептала я, отворачиваясь, когда почувствовала его пальцы под юбками. Он так вжал меня в ароматный сосновый ствол, что стало больно.

- Неудобно? – живо откликнулся хозяин, на время оставив в покое. – Просто подумал, что земля уже холодная… Хотя, я тебя согрею.

Его куртка полетела на землю, на ворох палой листвы, куда, потянув за руку, он усадил и меня. Расстегнул оставшиеся пуговицы моего пальто, кинул поверх своей куртки и приник губами к шее.

Пальцы поспешно расстёгивали пряжку ремня – мужчины иногда так нетерпеливы.

- Хозяин, простите, но я не хочу, - пробормотала я, когда он повалил меня на ворох тёплой одежды.