Песочные часы

Меня брали в храм, зачем, я толком не поняла. Может, нужно было в чём-то помочь невесте или хозяину? Кстати, с утра я его ещё не видела, умываться ему приносила хыра. Это была не моя оплошность, мне сказали, что так положено.

Было немного волнительно, терзали мысли о своей собственной судьбе после свадьбы. Я знала, что женитьба не мешает хозяевам пользоваться услугами торх или заводить любовниц, но опасалась, что жизнь моя резко изменится в худшую сторону. Госпожа может невзлюбить меня, даже начать ревновать — казалось бы, глупо, но хозяин баловал меня, всячески проявлял своё расположение, что могло не понравиться виконтессе. Да и кому понравится, если твой муж платит учителю торхи, покупает для неё шоколад, разрешает пользоваться библиотекой и даже иногда сажает за один стол с собой и родственниками? Мне бы не понравилось, будь я нориной, особенно зная, что кеварийская рабыня, то есть я, ему симпатична.

Но, с другой стороны, она может оказаться не такой, как норина Доррана, а доброжелательной, как норина Фрейя, и не станет переживать из-за какой-то рабыни. Мы же из двух противоположных миров, наши интересы не могут пересекаться.

А ещё сердце грело мысль о том, что хозяин забудет о детях. У него будут законные от супруги, зачем ему дети торхи? Нет, другие заводили, зачем, я плохо понимала. Может, чтобы привязать их к новому дому, а, может, чтобы улучшить араргскую кровь?

Мальчики норнам были выгодны, воспитывались, как законнорожденные, получали хорошее образование, долю в отцовском наследстве, нередко дворянство, пусть и без титулов, если на то была воля родителя и предпринятые им соответствующие действия. Если же и нет, то, как свободные, балансировавшие на границе первого и второго классов, они делали армейскую карьеру, занимая офицерские должности. Такого ребёнка солдатом или капралом не брали, уже сразу сержантом.

— Ты что стоишь?! Быстро взяла мешочки с зерном и лепестками роз! — заметив меня, прикрикнул управляющий. — Запомни, дурёха: розами устилать путь до алтаря, зерном осыпать после церемонии. И осторожно, чтобы невеста не поскользнулась! И лицо держи, улыбайся.

Так вот для чего меня брали в храм!

Не выдержав, я спросила, делают ли то же, что и я, остальные торхи.

Управляющий проигнорировал мой вопрос, а вот одна из служанок ответила: да, все. Если торх несколько, то они делят обязанности, если больше двух, то одну оставляют дома готовить спальню молодожёнам.

— Тебе это тоже предстоит, — хихикнула она. — Смотри, с углями в грелке не переборщи!

Так как хозяин задерживался, а собеседница попалась словоохотливая, я выяснила, почему меня к нему утром не пустили. Оказывается, тоже традиция. Я, его личная рабыня, по сравнению с невестой — существо грязное и порочное, поэтому не могу прикасаться к жениху в день свадьбы, чтобы не нарушить чистоту союза. Невыполнение этого правила грозило отсутствием божественного благословления новобрачных. Да и моралью не приветствовалось. Какой невесте понравится, что какая-то 'подстилка' одевала, а то и спала с её женихом, оскверняя его своими прикосновениями, накануне самого ответственного события в её жизни? Разводов ведь в Арарге не существует, расторгнуть брак может только смерть, либо помутившийся, представляющий опасность для окружающих рассудок супруги, факт чего официально подтверждён пятью выбранными наугад мужем и родственниками больной врачами и придворным магом.

Наконец появился жених. В парадной военной форме Коннетабля, при кончаре. Весь подтянутый, стройный — и с затейливой причёской. Это переплетение прядей, скреплённых гербовой заколкой, явно не его рук дело.

Парикмахер оставил нетронутыми волосы по абрису лица и длинную, блестящую, явно чем-то смоченную нижнюю, самую длинную прядь. Когда хозяин прошёл мимо, я поняла чем — эфирное масло. Аромат не женский, древесный, но всё равно непривычно.

Не знаю, как кому, а мне нравилось. Вроде, мужественность никуда не делась, никаких ленточек, косичек и шпилек — простые геометрические фигуры из волос. Трудно, наверное, перехватить их и удерживать всего одной заколкой.

До единого храма Небесных заступников, в котором традиционно проводились бракосочетания знати, я шла пешком позади коня хозяина и к моменту окончания прогулки начала немного прихрамывать — сказывались каблуки. Стремя в этот раз я не придерживала, по указаниям, полученным от распорядителя (был и такой), почтительно отошла в сторону, к слугам, склонившись в глубоком поклоне.

Так я и простояла несколько минут, вплоть до появления невесты, подкатившей в увитом розами экипаже. Тогда лица её я не увидела, только спину, мелькнувшую на лестнице в храм, у дверей в который ожидал жених. Что-то я не заметила радости на лице хозяина — вежливость, внимательность, да, но никаких тёплых чувств.