Песочные часы

Виконт снова коснулся ладонью моего лица. На этот раз я не отстранилась, а перехватила его руку и задержала в пальцах.

Мне было жаль его, хотелось сделать что-то приятное. Но и дарить ложную надежду тоже не желала. С другой стороны, я же никогда… А он? Да не безразличен, недаром в тёмном переулке о нём вспоминала. Нет, я не люблю его, просто эти семь лет не прошли бесследно: меня приручили и привязали к себе.

Он притянул меня к себе, уткнулся лицом в волосы и замер.

Я дотронулась до выбившихся из узла на затылке прядей, погладила по напряжённой шее, чувствуя, как медленно расслабляются мышцы под моими пальцами. Что ж, пора вспомнить успокоительный массаж. Он ведь никогда в своей слабости не признается, к врачу не обратится, а ведь всё это оставляет след на здоровье. Не хочу, чтобы Рагнар рос сиротой.

И возвращаться в Арарг. Хотя знаю, что там меня будут холить и лелеять. По-своему.

Виконт понял голову и посмотрел мне в глаза. Пристально, как любила смотреть его дочь.

— Помнится, когда-то я говорил, что у тебя много положительных качеств, которым могли бы позавидовать многие араргки. Одно из них сочувствие. Только жалость оскорбительна, Змейка.

— Араргским военным с детства вдалбливают эту истину?

Я убрала руки.

— Причём тут это! — раздражённо ответил он, тоже отпустив меня. — Я совсем о другом. О том, что унизительно, и чего я не приемлю.

— Это сочувствие, мой норн, и ничего гадкого в этом нет.

Я хотела объяснить, чтобы он понял, но не успела: виконт поцеловал меня. Обняла его в ответ — не стоять же столбом, как кукла. Не оттолкнула же.

— Я тебя действительно люблю и действительно хочу, чтобы ты носила мою фамилию, — прошептал норн. — Да, гордость, да, тщеславие, но ты важнее. Небесные заступники, я уже успел забыть, какая ты красивая! И изменилась, уже не девочка.

Вопреки ожиданиям, он отпустил меня. Видимо, выглядела я слишком озадаченной, потому что виконт счёл нужным пояснить своё поведение, правда, всего одной фразой:

— Тебе неприятно.

Не вопрос, а утверждение. Даже обидно стало, что он опять всё за меня решает, что я думаю, что я чувствую. Но промолчала, пошла провожать его.

Попросила подарить что-нибудь Рагнару от моего имени.

— Значит, не приедешь? — погрустнел норн. — Ты была бы для сына лучшим подарком. Завтра зайди, пожалуйста, нам нужно поговорить, многое обсудить.

На прощание он склонился над моей рукой, а потом, поддавшись эмоциям, приник к моим губам. На этот раз я, дрогнув, ответила.

Поцелуи переместились на шею, руки гладили, но не позволяли себе лишнего. Только волосы распустил: нравилось ему перебирать пряди.

— Хорошо, вы ночуете здесь, — аккуратно высвободившись, сдалась я. — Сейчас я вам постелю, только дочку проведаю: вдруг проснулась. Располагайтесь. Понимаю, что по сравнению с вашим особняком это лачуга, но другого дома у меня нет. Давайте, воды вам согрею.

Когда вернулась, он уже снял куртку и, сидя, упершись руками в колени, смотрел на огонь, на котором закипала вода.

Я сняла пузатый чайник, принесла из кладовки ушат, в котором купала Сагару, и смешала воду, сделав её пригодной для умывания. Тактично ушла (теперь я не его торха), оставив на столе полотенце.

Только вот где ему постелить? Не на полу же! Вторая комната у меня вроде гостиной и столовой одновременно, но дивана в ней нет, только стол и стулья. Но зато есть сундук, старый, деревянный, от прежних хозяев остался. Если постелить шубу, будет мягко.

Меня обняли со спины, щекоча дыханием кожу. Потом коснулись губами мочки уха и отпустили.

Я обернулась, хотя и так знала, кто это.

Кожа ещё влажная… Не удержавшись, смахнула пальцем одну каплю.

— Вы, наверное, устали, я сейчас. Не слишком удобно, но всё же…

— Значит, здесь? — норн пристально осмотрел своё будущее ложе. — Что ж, на войне бывало и хуже.

— Если угодно, можно и в другом месте, — тихо добавила я, поражаясь самой себе. Впрочем, он прав, я уже не девочка — повзрослела, стала решительнее и спокойнее отношусь ко многим вещам. И своим желаниям.

У меня давно никого не было, а он привычный, аккуратный, знающий меня — лучший вариант в подобных обстоятельствах. Да, я не схожу с ума в пустой постели, не испытываю потребности в ласке, но тут захотелось. Всколыхнул он во мне что-то, напомнил.

— Ну, если ты предоставляешь мне выбор, — улыбнулся он, — то я давно его сделал.

Его руки снова скользнули на мою талию, привлекли к себе, начали ласкать. Губы не отставали, то замирая в долгих поцелуях, то скользя, слегка касаясь.

Дыхание виконта участилось, когда как моё периодически замирало. Сидела у него на коленях, высвободив его волосы из тугого узла, а он, как сумасшедший, не мог оторваться от моих плеч, спины, живота.

Демоновы араргцы, кто вас учит так делать, когда поневоле не сможешь уйти, когда впиваешься ногтями в его плечи, целуешь и понимаешь, что жаждешь его?

Да, мне не хватало мужчины, только теперь я поняла, как. Права была Сара, когда попробуешь, захочется снова.

Меня подхватили на руки и отнесли в спальню.